Филипп Август - [55]

Заплатив, юноша вскочил на лошадь.

– Какая самая короткая дорога в Мирбо? – спросил он.

– Держите левее, сир паж, потом поверните направо, и как встретится третья дорога, то… Да послушайте же!

Но Эрмольд давно уже не слушал и, пришпорив коня, мчался во весь опор.

Так он ехал день, ехал ночь, только изредка останавливаясь, чтобы дать своему скакуну передохнуть. Однако и на следующее утро он все еще не въехал в равнину Турени.

Чем дальше он мчался, тем с большим ужасом думал о том приеме, который окажет ему рыцарь де Куси. Несмотря на эти страхи, ему и в голову не приходило бежать от господина. Он искренно любил своего рыцаря и, главное, был проникнут таким чувством чести, что скорее готов был вытерпеть казнь, чем совершить низкий и позорный поступок. Из этого следует, что у него было одно желание и одна мысль: как бы скорее доехать до города Мирбо.

Около восьми часов утра паж проезжал через какую-то деревню шагом, чтобы не обратить на себя внимания, как вдруг заметил, что у кабака привязана лошадь, в которой он сейчас признал лошадь Жоделля. Радостное восклицание вырвалось из его груди.

– Я спасен! Изменник здесь и не уйдет от меня. Правда, он силен и ловок, но в Палестине мне удалось победить не одного сарацина, а сарацины ни в чем не уступят ему. Если мне удастся убить негодяя, то измена умрет вместе с ним, и я смогу спокойно отыскивать графа д’Оверня, слова никому не сказав ни о заговоре, ни о своей вине.

Мысль эта воодушевила его сверхъестественным мужеством.

Юнец был храбр как лев и с радостью бросился бы на дюжину врагов, только бы не подвергаться гневу своего властелина.

Осторожно спустившись с лошади и привязав ее к дереву, паж внимательно осмотрел меч и кинжал и пошел к кабаку. В эту минуту показался у дверей Жоделль, собиравшийся уехать. Бросившись ему навстречу, Эрмольд ударил брабанта кулаком в лицо.

– Защищайся, изменник! – вскричал он и, сделав шаг назад, встал в позицию с мечом в одной руке и кинжалом в другой.

Жоделль побледнел, узнав Эрмольда. Он скрывал свое отсутствие, сказываясь больным от полученного удара, и вдруг увидел, что его тайна открыта. Слова пажа показывали, что его подозревают, и хотя он не мог сообразить, насколько известна его измена, но колебаться не мог и решился во что бы ни стало отделаться от мальчишки.

Под влиянием одинакового чувства противники бросились друг на друга, и начался жестокий бой.

Борьба между восемнадцатилетним юношей и опытным солдатом в расцвете сил, каким был Жоделль, не могла быть равной, но, против ожидания, юноша не уступал солдату.

Будучи пажом знаменитого рыцаря, Эрмольд де Марси приобрел в его школе редкое искусство владеть оружием, а во время пребывания в Палестине он имел много случаев испытать свое мужество. И недостаток в силе он заменял проворством и живостью.

С яростью и неудержимой силой отчаяния бросился Жоделль на Эрмольда, но встретил в нем мужественного и непоколебимого противника.

Все его удары молодой паж отражал с успехом и с лихвой возвращал. Слегка задетый ударом клинка, Жоделль вынужден был перейти в оборону и при первом столкновении не имел ни малейшего преимущества.

Но на брабанте была крепкая кольчуга, голову его защищал шлем, а бедный паж был в легком дорожном костюме, без всякого доспеха.

Жоделль скоро понял свое преимущество. Прикрыв рукой лицо, единственную часть тела, подвергавшуюся опасности, и не заботясь об ударах, которыми паж яростно осыпал его кольчугу, негодяй теснил противника и, не обороняясь, беспрестанно нападал.

Проворно и легко увертывался Эрмольд от ударов. Но, утомленный продолжительной дорогой, он наконец изнемог и стал отступать.

Жоделль заметив это, набросился на него еще с большею яростью. Паж с трудом выдерживал удары. Вдруг к ним подскакал рыцарь со своей свитой и, опустив между ними свой меч, заставил соперников разойтись.

– Ну что это значит? – воскликнул он на скверном французском. – Кто за Францию, кто за Англию? Но, во всяком случае, бой должен быть равен. Как, мужчина дерется с ребенком? Стальная кольчуга против суконного кафтана? Фу, какой позор! Арестуй их, Робин, – продолжил он, обращаясь к своему оруженосцу, – и приведи ко мне на суд. Я разберу причину их ссоры.

С этими словами английский рыцарь, поседевший в битвах, слез с лошади и вошел в харчевню, из которой только что вышел Жоделль.

– Подойди прежде ты, человек со шлемом, – сказал он Жоделлю строго. – И скажи мне, как ты мог, будучи покрыт кольчугой, обнажить клинок против беззащитного ребенка?

– Хоть я не признаю за вами права допрашивать меня, – возразил Жоделль, – однако, чтобы скорее покончить, скажу, что обнажил меч, потому что он вызвал меня и что он враг моего властелина, короля английского.

– Но ты не англичанин и не нормандец. Ты француз из Прованса, если твое произношение не обманывает меня.

– Я могу быть французом и состоять на службе у английского короля.

– А вот мы это посмотрим, – возразил рыцарь, почувствовавший при первом взгляде инстинктивное отвращение к Жоделлю, какое часто испытывают честные люди к мошенникам. – Ну а ты что скажешь, юноша? – обратился он к Эрмольду. – Говори прямо, я не имею намерения повредить тебе.