Филипп Август - [51]

– Нет, сир де Молеон, – возразил Куси, – нет, не мне принадлежит эта честь, но тому, кто первый вступил в город через пролом, кто первый померился силами с храбрым графом Солсбери. Вот он, наш первый рыцарь этого дня, – продолжал он, указывая на Артура, вспыхнувшего радостным румянцем. – Взятие Мирбо да будет блистательным началом длинного ряда побед, которые возвратят ему законное наследие! Да, сир де Молеон, прикажите под фанфары труб провозгласить победителем Артура, герцога Бретонского и короля Английского.

В своем упоении Куси не обратил внимания на Жоделля, который проходил мимо с окровавленным лицом, и не слышал благородный рыцарь, как наемный воин бормотал сквозь зубы:

– Хорошо, прикажи трубить! Только недолгá будет твоя радость: Мирбо будет могилой для тебя… или для меня!

Глава XIII

В Шато-дю-Луар находилась одна харчевня, обладавшая двумя существенными качествами, какие требуются от всех гостиниц в мире, больших или малых: тут продавалось недурное вино и имелась огромная печь. Вокруг последней, а также вдоль стены тянулась каменная скамья, где свободно могли поместиться человек пятнадцать.

Два дня спустя после взятия Мирбо, в уголку у этого очага сидел молодой человек лет восемнадцати, для которого хозяйка кипятила вино, приправленное пряными кореньями.

В этом юноше мы узнаем пажа Эрмольда де Марси.

– Вот как! – говорила хозяйка, пожилая женщина с приятной и хитрой физиономией, хлопотавшая около угольев. – Так вы всех их видели: красавицу Алису, госпожу Гертруду и голубоокую крошку Элеонору! Ах! сир паж, вы покраснели, значит, я коснулась живого места. Но зачем же краснеть, милый ребенок? Ведь тут греха нет: быть влюбленным, все люди бывают влюблены, а вы не хуже прочих. Бьюсь об заклад, что малютка Элеонора также покраснела, когда увидела вас. О, я всех их знаю, знаю, каковы они! Все они останавливались у меня и прожили двое суток вместе со старым графом – предостойный господин этот граф.

– Да, я повидался с ними, – отвечал Эрмольд, – поэтому теперь спешу и до самого Парижа буду скакать, не жалея лошади. Надеюсь, мой рыцарь не узнает, что я провел лишних два дня в дороге.

– Ну разумеется, ничего не узнает, – подтвердила хозяйка, внушая ему эту надежду, сгубившую много мужчин и много женщин, – надежду, что наши проступки останутся скрытыми. – А если бы и узнал – что с того? Он рыцарь и, следовательно, влюблен.

– О, конечно, и для графини Алисы он задержался бы куда долее, чем я для Элеоноры… Но скажите пожалуйста, вы точно заперли дверь, как я просил вас о том?

– Будьте покойны: на задвижку и заперла. Впрочем, вам нечего и бояться, милое дитя. Мне легко угадать, что вы не из числа друзей короля Иоанна. Но все проезжие говорят, что идут против него, и во всем краю у него нет ни одного солдата.

– Вы ошибаетесь: англичане рыщут по всему краю, и не далее как сегодня утром я видел пятерых всадников в солдатских плащах, но имевших вид рыцарей. Уж и задали они мне жару – больше часа гнались за мной! Но я без труда ускользнул от них, по милости моего брата коня, но всякий раз, как случалось мне скакать по возвышенностям, я видел со всех сторон небольшие отряды солдат, идущих по направлению к городу. Их было, наверное, более пятисот.

– Ну, так это, должно быть, пришли солдаты, которых ждал неизвестный господин, что сидит там наверху.

– Какой господин? – воскликнул Эрмольд, побледнев. – Сегодня утром вы сказали мне, что у вас никого нет.

– И я сказала сущую истину, господин паж. Ну вот и вино готово, пейте, пока горячо. Да, я сказала правду: тогда никого здесь не было. Но пока вы ходили прогуливаться по местечку, пришел какой-то господин, который, судя по наружности, должно быть, скакал всю ночь.

– Каков он с виду?

– Красавец! Дюйма на три выше вас. Но должно быть, он побывал в какой-нибудь перепалке, потому что один глаз у него заклеен пластырем, а нос такой красный и раздутый, как будто кто дал ему жестокого тумака. Он сказал, что его зовут Альберик. Час спустя пришел какой-то нормандец и потом ушел, но сперва долго-долго говорил с гостем. Он тоже не желает, чтобы его кто-нибудь видел…

– Послушайте! Что это такое? – воскликнул Эрмольд, вскочив с места. – Я слышу конский топот. Куда мне спрятаться?

С этим вопросом он бросился было на лестницу, первые ступеньки которой выходили в комнату.

– Куда вы, сир паж? Спускайтесь скорее, ведь там вы наткнетесь на Альберика. Спрячьтесь сюда!

Схватив его за руку, женщина толкнула его в чуланчик, набитый хворостом и дровами, позади которых Эрмольд прятался, порядком расцарапав себе лицо. Потом добрая кабатчица, очевидно привыкшая ко всем переделкам, притворила дверь, прибрала в кухне, выпила оставшееся вино и преспокойно уселась у огня. Между тем лошади, напугавшие пажа, уже въехали на двор.

– Эй, кто-нибудь! – крикнул кто-то со двора.

Хозяйка встала и, чтобы доказать свое усердие, наделала много шума, отворив дверь, отвесила низкий поклон, увидев перед собой отряд всадников.

– Милости просим, прекрасные рыцари, – сказала она. – И да помилует вас Бог. Я и не видывала таких прекрасных кавалеров с тех пор, как армия короля Иоанна проходила здесь.