Филипп Август - [35]

– Тысячу раз благодарю вас, прекрасный хозяин, за щедрое гостеприимство. Истинно жаль, что вам не удалось похитить нас, как это вы намеревались; тогда у вас была бы причина задержать нас. Вероятно, вы были намерены также жениться на моей дочери без ведома отца? Поздравляю вас.

– Граф, вы ошибаетесь насчет моих намерений, – возразил Куси со спокойным достоинством. – Я никогда не думал жениться на вашей дочери без вашего ведома. Но я надеялся, что когда вы узнаете о нашей любви, узнаете, при каких обстоятельствах она пробудилась… Да, я надеялся, что тогда вы не обвините меня и не откажете в вашем согласии. Правда, я беден, но…

– Разве этого мало? – воскликнул граф с нетерпением. – Неужели вы полагаете, что я отдам дочь свою за рыцаря, у которого все имущество состоит из меча да жалкого леса вокруг развалин старого замка? Нет, сир де Куси, уже достаточно, чтобы между нами распростерлась непроходимая бездна. Но есть еще другая преграда, которую я вам назову, чтобы убедить вас в бесполезности ваших надежд. Я дал честное слово, что рука дочери моей будет принадлежать графу Гийому де Ла Рош-Эймону.

– Ему? – воскликнул Куси, бледнея от бешенства, – этому презренному изменнику! За эту дерзость он поплатится жизнью!

– В самом деле? Ну так знайте же, сир де Куси: если когда-нибудь Гийом де Ла Рош-Эймон падет от вашей руки, выгоды для вас не будет, потому что дочери моей я за вас не отдам. Кроме того, слушайте внимательно: умри Гийом и своей смертью, вам это не поможет: и тогда я не отдам за вас дочери. Нет! Хотя бы я был вашим пленником, так и тогда она вам не достанется, пока вы не сможете предложить мне владение за владение, землю за землю. Но может быть, вы намерены задержать меня силой? Ведь это бывалое дело.

– Только не в доме у сира де Куси, – сказал молодой человек с достоинством. – Вы здесь так же свободны, как в своих собственных владениях, и только поэтому я прощаю вас: подумайте хорошенько, прежде чем решитесь на что-нибудь. Не мне хвалить себя, однако я имею право сказать, что мое имя и мои подвиги пользуются в мире некоторой славой. Что касается до богатств, которыми некогда владели мои предки, то вам известно, что не глупое мотовство расточило их, но благородные предприятия и желание поддержать честь святого Креста. Впрочем, я могу со временем восстановить прежнее положение. О Гийоме де Ла Рош-Эймоне и говорить нечего: скоро я доставлю вам его отказ от руки вашей дочери.

– Я объявил вам свое решение, – возразил упрямый старик, – а когда я решусь, то не переменяю своих намерений. Не настаивайте, напрасный труд. Если вы предоставляете мне свободу, через час меня не будет в вашем замке. Если вы задержите меня насильно, то пускай позор падет на вашу голову. Более мне добавить нечего.

Старик быстрыми шагами направился к замку, Куси медленно следовал за ним. Едва успел он убедиться в своем счастье, как вдруг настало такое разочарование! Он чувствовал глубокую печаль, и по временам ему казалось, что ему снится ужасный сон!

Но граф Жюльен озаботился рассеять его сомнения, отдав немедленно приказ к отъезду. Когда Куси вернулся в замок, весь двор был уже заставлен оседланными лошадьми и граф дю Мон с дочерью спускались с лестницы.

Лицо Алисы было закрыто вуалью, но Куси видел, что она плакала, и приблизился к ней, чтобы помочь ей сесть на лошадь. Оруженосец, вероятно уже пронюхавший, куда ветер дует, хотел было стать между ними, но Куси оттолкнул его со словами:

– Долой, презренный раб!

Подхватив Алису на руки, он минуту подержал ее и потом, сажая на лошадь, тихо шепнул:

– Будьте верны своему обещанию, и счастье может еще улыбнуться нам!

Потом, уступив место подходившему графу и вежливо поклонившись ему, он приказал опустить подъемный мост. Несколько минут спустя Куси, не сходивший с места, увидел, как Алиса исчезала за холмом. Охваченный черной печалью, он хотел уйти, когда Гуго де Барр подал ему небольшой пакет, тщательно запечатанный.

Он торопливо открыл его и увидел локон светло-русых волос и на обертке, влажной от слез, прочел: «Помните».

– Она любит меня! – воскликнул Куси, прижимая локон к губам. – Она любит меня и будет мне верна!

– Ха-ха-ха! – загоготал Галлон-шут, смотревший на него с высокой стены, на которой висел, как птица. – Ха-ха-ха!

Глава IX

Когда Тибо д’Овернь прибыл в Вик-ле-Конт, отец его мучился в предсмертной агонии. Тяжела обязанность наблюдать за последними минутами существования, когда тело переживает уже угасший дух! Однако Тибо мужественно исполнял свой долг до той минуты, когда отец умер у него на руках через несколько дней после его прибытия.

Но, отдав родителю последний долг, Тибо не медлил в Вик-ле-Конте. Повидавшись со своими вассалами, он отправился в Париж, предоставив своему дяде графу Ги управление Овернью.

До прибытия ко двору Филиппа Августа, куда привлекала его страстная и отчаянная любовь к Агнессе Меранской, он прежде всего отправился в Бургундию, желая лично убедиться, действительно ли владения де Танкарвиля пропали для Куси, как уверял его в том шут Галлон.

Тибо был холоден и молчалив, но под задумчивой наружностью скрывались благородное сердце и возвышенный ум. Смерть нежно любимого отца нанесла ему жестокий удар, но он не выказывал этого. Его обращение оставалось вежливым, голос был спокоен и холоден, и, если бы не нахмуренный лоб и рассеянный взгляд, никто не угадал бы, какие мрачные мысли терзают его душу.