Филип Дик: Я жив, это вы умерли - [22]

— Да нет, уверяю тебя, дорогая, — вяло возражал Фил. — У тебя просто какая-то навязчивая идея. Начнем с того, что меня никогда не лишали водительских прав.

В самом деле, в начале книги у неудачника забирают права, что вынуждает жену стать его личным шофером, так как каждое утро ему нужно ехать на работу в Сан-Франциско. Когда жене наскучило терять время в этих бессмысленных поездках, она устроила так, чтобы получить место в рекламном бюро, где муж работал рисовальщиком, и столь явно выживала супруга оттуда, что начальник его в конце концов уволил. В довершение всех унижений неудачник, став безработным, не придумал ничего лучше, чем изнасиловать жену, чтобы, забеременев, та была вынуждена уволиться и тем самым разрушить свою столь блистательно начатую карьеру. Но муж просчитался. «Это ничего не меняет, — торжествующе сказала жена, — я сделаю аборт».

Именно той осенью Анна снова забеременела. Это получилось совершенно случайно и, если смотреть на вещи трезво, абсолютно не вовремя. Боясь физических последствий пятой беременности, увеличения денежных расходов, а также умонастроений мужа, Анна также решила сделать аборт. Фил яростно этому воспротивился, обвиняя жену в том, что у нее чувств не больше, чем у робота. Анна заявила в ответ, что Фил желает этого ребенка не больше, чем она, просто на самом деле он хочет видеть ее толстой, бесформенной, зависимой, чтобы почувствовать наконец свое превосходство. Война продолжалась несколько дней, затем Анна уехала, вскоре вернулась и сказала беззвучным голосом, что все кончено и что нечего больше об этом говорить. Фил заперся в своем кабинете, хлопнув дверью.

Поскольку невозможно датировать с точностью до одного или двух месяцев 1960 года время написания романа «Человек, который имел абсолютно одинаковые зубы» («The Man Whose Teeth were all Exactly Alike»), то трудно установить, идет ли в нем речь о недавних событиях семейной жизни писателя, или же он предвосхищает их. Есть еще и прежний вариант: Анна, прочитав рукопись, решила воплотить в жизнь ее сценарий. Как бы то ни было, некоторое время спустя после аборта она тоже решила поступить на работу, в надежде пополнить бюджет, а особенно — избежать тяжелой семейной атмосферы. Разумеется, речь могла идти только о более или менее творческой работе. Многие хвалили оригинальные вещи, которые она лепила из глины. Обсудив идею с соседкой, она решила открыть магазин дешевых украшений.

Ничто не могло бы сильнее расстроить Фила, который, как и герой его романа, видел в этом начинании сарказм, подчеркивающий его собственную несостоятельность. По поводу того, что произошло дальше, мнения расходятся. Фил утверждает, что жена, посчитав, что шутка затянулась, решила отвлечь супруга от его неприбыльного призвания и превратить захудалого писателя в успешного бизнесмена. Анна же, напротив, заявляет, что Филип сам захотел сменить занятие и научиться изготовлять бижутерию, чтобы убежать от творческого бессилия, она же, со своей стороны, всячески боролась за то, чтобы муж вернулся к печатной машинке. Одно можно утверждать с уверенностью: когда период первоначального недовольства закончился, Филип приобрел привычку проводить время в мастерской. Он перебирал формы, клейма, пробовал применять их на практике. Даже второстепенные работы, которые ему доверяли, вроде полировки, нравились ему, ибо Филип с детства испытывал склонность к ремеслу. Взвешивая на руке украшения, вынутые из печи, он с грустью сравнивал их элегантную компактность со структурой своих романов, которые казались ему заурядными, ужасно корявыми и расплывчатыми. То ли дело произвести что-то, что имеет свой точный вес и отлито за один прием. Компаньонка Анны показала Филу книги по традиционному японскому искусству, из которых она черпала вдохновение. Там речь шла о некоей точке, где в полном согласии с дао уравновешиваются противоположности; Дик мечтал о книге, обладающей такой гармонией, но не чувствовал в себе достаточно сил не только для того, чтобы написать ее, но даже для того, чтобы хорошенько обдумать замысел. Ему было плохо. И чем хуже ему становилось, тем невыносимее он вел себя дома. Однажды Анна предложила мужу снять хибару, принадлежащую шерифу и находившуюся неподалеку, в десяти минутах ходьбы от них. Там все равно никто не жил, и домик можно будет снять за бесценок. Филип сможет там спокойно работать. Фил засомневался, зная, что если согласится, то пути назад уже не будет. Никакого способа лукавить. Если уж он там не напишет книгу, которая будет действительно чего-то стоить, то он вообще не напишет больше ничего. Эта хибара представлялась ему последним этапом, порогом перед пустотой. Он должен будет выйти оттуда победителем или пусть его лучше вынесут мертвым.

Филип бросил монеты и, едва дыша от волнения, построил гексаграмму. Девять, восемь, семь, семь, шесть, восемь. Ему выпали избыток и изобилие.

«Свет внутри, движение снаружи создают богатство и изобилие. Гексаграмма относится к эпохе высокой цивилизации. Однако, поскольку речь идет о вершине, из этого логически следует, что подобное необыкновенное состояние изобилия не сможет долго сохраняться».