Фидель и религия. Беседы с фреем Бетто - [33]

Я вижу, что коммунистическая партия находится в изоляции, хотя она сильна и имеет влияние среди рабочих. Я смотрю на них как на потенциальных союзников. Конечно, я не мог бы убедить коммуниста, члена партии, в правильности моих теорий. Практически я этого и не пытался. Просто я, когда уже имел марксистско-ленинское мировоззрение, решил проводить эти идеи в жизнь. Правда, у меня были с ними очень хорошие отношения, потому что на деле почти все книги, по которым я занимался, я покупал в кредит в библиотеке коммунистической партии на улице Карлоса III и, конечно, имел очень хорошие отношения с коммунистическими руководителями в университете, мы были союзниками почти во всех битвах. Но я сказал: существует возможность действовать, опираясь на большую потенциально революционную массу. Эти идеи я начинаю претворять в жизнь еще до государственного переворота Батисты 10 марта 1952 года.

Фрей Бетто.  Скажите, группа, которая атаковала Монкаду, вышла из левого крыла партии «ортодоксов»?

Фидель Кастро. Она вышла из партии «ортодоксов», из рядов молодых членов этой партии, которых я знал и знал, как они думали. Когда происходит государственный переворот, я начинаю организовывать их.

Фрей Бетто.  Под каким названием?

Фидель Кастро.  В тот момент мы организовывали боевые ячейки.

Фрей Бетто. Они так и назывались – ячейки?

Фидель Кастро. Фактически мы организовали военный аппарат. В тот момент у нас нет собственного революционного плана, потому что то были месяцы вслед за военным переворотом 1952 года. У меня существовал революционный план, начиная с 1951 года, но в этом плане имелся еще предварительный политический этап.

Я в те дни ставлю задачу создать революционное движение. У меня даже есть определенная политическая сила. Партия «ортодоксов» должна была победить на выборах; я знаю, что ее руководство почти во всех провинциях, за исключением провинции Гавана, уже оказывается, как обычно, как обычно, в руках землевладельцев и буржуазии. Эта народная партия была уже фактически в сетях реакционных элементов и предвыборных махинаций, за исключением провинции Гавана, где преобладала группа честных политиков – люди из интеллектуальных кругов, университетские профессора, люди, имевшие престиж, не был запущена ход предвыборная машина, хотя в партию уже проникал кое-кто из богачей, желая контролировать ее в этой провинции посредством традиционных махинаций и денежных средств.

Партия здесь, в Гаване, была достаточно сильна. В ней было восемьдесят тысяч членов, которые объединились спонтанно. То была значительная цифра. Особенно партия выросла после того, как умер ее основатель, очень воинственный человек, имевший большое влияние на массы, который кончает жизнь самоубийством вследствие полемики с правительственным министром: он выдвинул обвинения против последнего относительно его земельных владений в Гватемале, но не смог их доказать. Ему подстроили ловушку, его подтолкнули к полемике вокруг этой темы, и хотя в стране была большая коррупция, именно это конкретно оказалось невозможным доказать. Он пришел в отчаяние и застрелился. Партия остается фактически без руководства, но обладает огромной силой.

Я предполагаю следующее: эта партия победит на президентских выборах в июне 1952 года. С новым правительством произойдет то же самое – оно потерпит провал. Но я думаю о ходе первого политического этапа – подготовка движения – и о втором этапе, о взятии власти революционным путем. Наверное, одно из кардинальных положений, которому меня научил марксизм, и которое мне также подсказывала интуиция, - то, что для совершения революции надо сначала взять власть и что традиционными путями, какими шли в политике до сих пор, никуда не придешь.

Я рассчитываю использовать в качестве трибуны определенные позиции и с них выдвинуть революционную программу, первоначально в форме законопроектов – именно это и стало затем программой Монкады. Заметь, что то была еще не социалистическая программа, но программа, способная завоевать поддержку широких масс населения и стать преддверием социализма на Кубе. Идеи, содержащиеся в программе Монкады, я вырабатываю задолго до государственного переворота Батисты. Я уже готовлю прочную базу среди жителей окраин Гаваны и других бедных слоев города и провинции. Кроме того, я провожу активную работу среди рядовых членов партии.

Поскольку я уже был адвокатом, я поддерживаю тесный контакт с этими слоями в ходе активной, динамичной, энергичной борьбы, опираясь на усилия небольшой группы товарищей. Я не занимаю руководящих постов, но уже могу рассчитывать на поддержку масс внутри этой партии и имею цельную революционную концепцию. Когда происходит государственный переворот, все меняется. Эту программу уже нельзя осуществить. Первоначально я даже включаю в нее даже солдат, ибо вижу, что они жертвы эксплуатации: их заставляли работать в личных усадьбах магнатов, президента, полковников, я вижу все это, я обличаю это положение и даже приобретаю среди них некоторое подспудное влияние. По крайней мере, они слушают мои обличения с интересом. Я думал включить в это движение также и солдат. Да, солдат, рабочих, крестьян, студентов, учителей, врачей и адвокатов, средние слои населения, то была широкая программа.