Фиаско - [55]

Таксист повернул за угол, чтобы развернуться, а в это время двое грузчиков тащили с лестницы тяжеленный гардероб. Развернувшись, таксист остановился сзади грузовика. Я сунул ему кучку скомканных сторублевок и поспешил в дом, мимо грузчиков. В глаза мне бросилось, что вроде гардероб-то знакомый.

— Эй, ребята! Куда это вы его тащите?

— Как куда? В машину, — проворчал здоровенный малый. — А что такого?

— А то, что гардероб-то мой, а я не помню, чтобы собирался переезжать. Тут, по-видимому, какая-то ошибка.

— Да нет тут никакой ошибки, товарищ, — прорычал он. — Мне дали команду вынести отсюда все и отвезти на склад.

— А вы часом не ошиблись адресом?

Он опустил свой край гардероба, который с тяжелым стуком плюхнулся на обледенелую ступеньку, затем устало потащился к машине и рванул дверь.

— Вот смотри, — размахивал он сколотой пачкой заказ-нарядов. — Вот эта улица, дом одиннадцать, второй этаж, прямо. Фамилия Катков, верно?

— Да, Катков я и есть, — подтвердил я, совершенно сбитый с толку. Впервые за многие годы меня выселяют из квартиры. Но так ведь делать нельзя, и плачу я аккуратно.

— Мне наплевать, что у вас там написано. Тащите гардероб туда, где взяли. Тащите все назад, — потребовал я, заметив, что они успели погрузить уже большую часть моих вещей.

— Хорошо, отнесем, если заплатите за погрузку-разгрузку.

— За погрузку-разгрузку? Не буду ни за что платить. Тащите вещи назад, пли вызову милицию.

— Будем даже рады. У вас впереди девяносто дней, а если не заплатите за хранение, все вещи пойдут с молотка. Если же вырученных денег не хватит, мы вызываем милицию. Не обессудьте, таков закон.

— Послушайте, я знать не знаю, что здесь происходит, но…

— Николай! Николаша! — В вестибюле стояла старушка Парфенова и звала меня, помахивая свернутой газетой.

— Одну минутку, бабушка, — крикнул я, не желая расставаться со своими вещами.

— Николай! Николаша, дело срочное и важное!

— Не уезжайте, пока не вернусь, — бросил я грузчикам и заспешил к дому по обледенелому тротуару.

— Тут тебя искали, приезжали, — сразу сказала бабушка.

— А кто, не знаете?

— Да несколько дней назад, я и не помню. Где ты болтался? Я же не видела тебя цельную неделю.

— Ну извините, извините… Уезжал я из Москвы. А на кого они хоть похожи-то? Приезжали на шикарной машине? В кожаных куртках? В кроссовках?

Старушка лишь пожала плечами, в глазах у нее промелькнула настороженность.

— Да, вспомнила. Двое их было. А может, трое.

— Какие они? Высокие или низкие, толстые или худые? — Грузчики в этот момент пошли за другими вещами. — А случаем, не милиционеры?

Парфенова опять пожала плечами.

— Темные очки. Темные очки и бритая голова, — только и смогла припомнить она и зашаркала в свою квартиру.

Темные очки? Бритая голова? Я двинулся вслед за ней, ломая голову: уже не тот ли мордоворот в очках «Рей-Бан» приходил по мою душу? В комнате у нее ничего не было, стоял лишь колченогий столик да лежали три упакованные корзины.

— Что у нас, черт бы все побрал, происходит?

Она вытащила из-под руки свернутую в трубочку газету и тяжело опустилась на корзинку.

— Вот я и говорю: в черных очках и голова бритая.

— Да нет, я спрашиваю, почему хозяйничают здесь грузчики? — В этот момент они несли через вестибюль мой письменный стол, отчего я опять заволновался: — Да они же выносят все мои вещи!

— Ах, вы про это, — как-то буднично заметила бабушка, словно я поинтересовался погодой. — Да нас всех должны выселить не позднее нынешнего дня. Грузчиков, должно быть, нанял новый владелец…

— Как это, новый владелец? — остолбенел я от неожиданности.

— Ну, ведь особняк-то наш продали.

— Как продали?

— Да знаете вы как. Сами же мне говорили, что по закону теперь он частная собственность, — качнула она головой, качнула неодобрительно.

— Я-то знаю, но вместе с тем…

— Купил его один из тех, о ком вы все время говорите, как это называется? Свободное… чего свободное-то?

— Свободное предпринимательство?

— Во-во, он из маклеров, — презрительно шепнула она, употребив это немецкое слово вместо английского «брокер». — Такие молодые симпатичные люди, как-то они приходили сюда и сказали, что купили наш дом у государства.

— У государства?

Она лишь кивнула в подтверждение.

— Но ведь до того, как коммунисты конфисковали это здание, оно принадлежало вашим родителям, так ведь?

— Его построил еще мой дед, — тоскливо вздохнула бабушка.

— В таком случае в первую очередь только вы имеете право владеть домом. А у них такого права нет.

Она опять вздохнула, на сей раз безропотно — дескать, что поделаешь.

— Они, Николай, делают все, что захотят. Теперь уже поздно переигрывать. Должно, кого-то они подкупили, чтобы переделать документы на право владения. Как будто вы не знаете наших подонков из ЖЭКа, — запричитала она, проклиная на чем свет стоит мелких служащих домоуправления. — Почему же вы не предупредили меня раньше?

— Я вообще об этом впервые слышу, — резко ответил я, с трудом удерживаясь, чтобы не психануть.

— Ну как же, я же, помнится, говорила.

— Нет, нет и нет, бабушка. Может, и говорили кому, но не мне. Вы что-то хотели сказать, даже несколько раз, да так и не вспомнили.