Фиаско 1941. Трусость или измена? - [77]
После всего этого Марк Солонин пустился в рассуждения: «Война – это всего лишь часть (да, очень важная, очень памятная, многое и надолго определившая часть) от целого, а целое – это история сталинской империи. Эта империя воевала, как жила. И жила – как воевала»[280]. Мол, «бочка без обручей» была эта «сталинская империя». Однако если рассматривать бегство и загадочное исчезновение командования ВВС Западного фронта в контексте общей ситуации, то становится вполне очевидно, что это следствие того разложения командования, которое до войны насадил в округе генерал Павлов. Убежденные Павловым, что «войны не будет», и впавшие в панику и растерянность после немецкого нападения, авиационные командиры фактически развалили авиацию целого фронта, лишив наземные войска поддержки с воздуха. В свете других примеров разложения командования Западного фронта это неудивительно.
Так же как и в примере с тыловым снабжением, мы видим ту же самую закономерность – в Красной Армии после первых недель боев наводился порядок и дисциплина путем расстрелов командиров, оказавшихся неспособными справиться с испугом и растерянностью. Расстреляли и авиационных командиров, решивших воевать «перебазированием».
Исходя из всего сказанного выше, можно сделать такой вывод. Говорить о том, что имела место именно измена, то есть сознательная помощь врагу и открытие фронта, конечно, нельзя. Но все остальное, в чем обвинили Павлова и остальных, вполне себе имело место быть. Вероятнее всего, Павлов сильно симпатизировал Германии и испытывал большой пиетет перед немецкой армией и в силу этого обстоятельства искренне поверил в потепление отношений между Германией и СССР в 1939–1941 годах и убедил себя, что скорой войны не будет. В этом смысле Павлова вполне можно отнести к жертвам немецкой дезинформации, скрывавшей подготовку к нападению. Далее, под влиянием этого убеждения он не проявлял особого рвения в подготовке округа к войне, хотя положение было сложным, особенно в Западной Белоруссии, работы было – непочатый край, театр военных действий был не подготовлен. К тому же, как видно по материалам дела и другим документам, а также мемуарам, командующий округом, по существу, разложил дисциплину в среде окружного и армейского командования. Тем самым Павлов серьезно усугубил неготовность театра военных действий и незавершенность всех оборонительных мер, чем и создал немцам просто тепличные условия для разгрома своего фронта. Когда же немецкое нападение произошло, и оно порушило все его убеждения в укрепление советско-германских отношений, Павлов впал в растерянность, утратив, по существу, управление вверенными ему армиями. Сама по себе растерянность комфронта еще мало что значила. Если бы он больше внимания посвятил подготовке к войне и не подрывал бы дисциплину в штабе и войсках округа, то подобного разгрома могло и не произойти. Как мы видели, армии вполне были в состоянии воевать самостоятельно, сдерживать противника и наносить ему чувствительные контрудары. Это касалось даже сильно потрепанной 4-й армии, командарм которой удрал в Минск на второй день войны. Это касалось и авиации Западного фронта, чьи командиры подевались неведомо куда. Но тут все сплелось в один клубок, и растерянность Павлова и многих его подчиненных стала последним звеном в цепи причин поражения всего Западного фронта.
Если подвести итоги, то можно сказать, что растерянность первых дней войны была вызвана рядом объективных причин, рассмотренных выше. Большинство солдат и командиров Красной Армии, в силу личного мужества и верности присяги, сумели довольно быстро ее преодолеть, поскольку было очевидно, что это граничит с предательством и от этого меньше полушага до прямой помощи врагу. Что же до оценки растерянности в качестве причины поражения, то вряд ли ее можно выделить в качестве отдельной причины, но видно, что она серьезно усугубляла другие объективные причины, вроде неготовности театра военных действий и незавершенности оборонительных мер, чем содействовала успехам врага.
Глава двенадцатая. Маленькая капля большой лжи
Теперь осталось нанести теории Марка Солонина опрокидывающий удар. Как уже говорилось во введении, Солонин в своем творчестве сильно отличается от Виктора Суворова и, не обладая его талантами полемиста и пропагандиста, сделал свою теорию куда более грубо и топорно, подставив наиболее уязвимое ее звено. Именно в него мы и ударим.
Сходства и различия
Теоретическая концепция Марка Солонина по поводу начала Великой Отечественной войны одновременно родственная и отличная от концепции Виктора Суворова. На почве различий вырастают частные противоречия и даже полемические нападки Солонина на своего предшественника, рассыпанные в его книгах, хотя, как показал в своей статье Владимир Веселов, Виктор Суворов высоко оценил книги Марка Солонина, выделив его из своих многочисленных приверженцев, и сделал это неспроста. «Теперь понятно, откуда взялись «слезы Сальери» на щеках В. Суворова – он понял, что именно в таком ключе и нужно было писать «Ледокол»», – пишет В. Веселов[281]. Да и сам Солонин как-то раз упомянул, что общался с Виктором Суворовым в приватных беседах
