FIASCO. Исповедь трейдера с Уолл-Стрит - [16]

Со времени своего основания в 1930-х годах Morgan Stanley оставался частным банком; его владельцы десятилетиями противились «выходу на публику» — то есть продаже акций другим инвесторам. Но теперь они уже не могли противостоять соблазну легких денег от продажи собственных акций, и в марте 1986 года, наконец, превратили свои доли в наличность. После того как Morgan Stanley разместил первый выпуск своих акций, многие компаньоны, в том числе Ричард Фишер, получили по 50 миллионов и больше. Лицо фирмы они изменили необратимо. В число ее клиентов теперь входили не только Перельман, но и Томас (Бун) Пикенс, охотник за контрольными пакетами из Mesa Petroleum, всевозможные арабские шейхи и даже профсоюзы автоперевозчиков. За несколько лет банк опять вскарабкался на самый верх; его некогда белоснежные одежды все больше покрывались пятнами, но зато он платил больше дивидендов на акцию, чем любой другой инвестиционный банк.

Таким образом, Morgan Stanley был во всеоружии и вновь обрел прежний звездный статус, только уже совсем в иной роли. Финансовый мир испытал немалый шок, увидев, как переменился некогда респектабельный Дом Моргана. Чтобы Morgan Stanley записался в шлюхи и стал Иезавелью «мусорных» бумаг, сводней долгового полусвета?! Говорят, знаменитый юрисконсульт Мартин Липтон в недоумении вопрошал: «Ребята, как же вас угораздило попасть в одну койку с Drexel?» Но было уже слишком поздно: новоиспеченный Morgan Stanley оказался начисто лишен чувства стыда.

Когда я пришел в банк в середине февраля 1994 года, шлюзы риска были давно открыты, и от прежнего чопорного Morgan Stanley не осталось и следа. На его месте теперь действовала реактивная машина по добыванию денег, которая провоцировала гигантские риски, получала еще более гигантские прибыли и выигрывала рейтинг у других банков за счет своих новых могучих операций. К 1994 году основной доход фирме приносила торговля ценными бумагами, а ее мотор работал на производных.

Моя группа, именовавшаяся ГПП, насчитывала лишь несколько дюжин людей, но на ней-то все и вертелось. ГПП занимала своего рода промежуточную нишу между двумя основными отделами — отделом инвестиционных банковских операций (ОИБО) и отделом бумаг с фиксированным доходом (ОБФД). По первому впечатлению от Morgan Stanley самым трудным делом казалось запоминать проклятые аббревиатуры. В банке сокращали все подряд, включая даже его собственное имя и, разумеется, названия всех групп, служб, продуктов и операций. В глазах рябило от всевозможных MS, MS Group, MSCS, MSI, MSIL, и в первые месяцы новые сотрудники чувствовали себя малыми ребятишками, которым разжевывают азбуку. Поначалу из всего этого моргановского буквенного варева в мою миску попали ГПП, ОИБО и ОБФД. До других очередь дошла немного позже.

ОИБО — традиционный становой хребет корпоративных финансов (заем ссуд для компаний), а также слияний и поглощений (услуги по приобретению одних компаний другими). В Morgan Stanley этот отдел существовал всегда и приносил постоянный твердый доход. Младшие сотрудники просиживали здесь сутками напролет за приготовлением «гроссбухов» — рекламных буклетов облигаций, которые начальство демонстрировало управляющим разных компаний во время переговоров. Осесть здесь было, на мой взгляд, смертельно опасно. После нескольких лет корпения над этими буклетами тебя могли либо уволить, либо повысить — если, конечно, ты был еще жив. Еще через несколько лет ты мог удостоиться чести носить эти буклеты на переговоры, а в исключительных случаях — даже что-то говорить. Многие мои знакомые попали в банковское рабство как такие мальчики на побегушках; некоторые и поныне там. Короче говоря, я предпочитал держаться от ОИБО подальше.

ОБФД, который называли еще «купля-продажа», вызывал у меня значительно лучшие чувства. Он был помоложе ОИБО и поменьше, но вмещал в себя весь торговый зал со всеми его нравами. Появился он в 1971 году и после двадцати с лишним вполне прибыльных лет насчитывал только 900 сотрудников — меньше десятой части всего штата фирмы. Сотрудники ОБФД торговали облигациями, включая правительственные, «мусорные», ипотечные и долговые обязательства высокого риска.

Местные продавцы и трейдеры шли на крупные риски, и прибыли здесь колебались несравненно сильнее, чем в ОИБО, но если Morgan Stanley заканчивал год действительно хорошо, то исключительно благодаря ОБФД.

Этот отдел располагался в торговом зале, где никаких буклетов не было. Местный сотрудник имел только три задачи: 1) питать своего босса, 2) избегать злоупотреблений и 3) постигать премудрость. Этот труд был еще более унизительным, чем у инвестиционщиков, но зато и рабочий день в ОБФД продолжался не более 24 часов, что тоже было не так плохо. Кроме того, человек здесь гораздо быстрее включался в дело: уже через несколько месяцев вполне можно было по-настоящему торговать облигациями. Вместе с тем и риск был соответственный: если ты делал ошибку, тебя увольняли, но если ты добывал фирме хорошие деньги, тебе платили столь же щедро.

Как и большинство продавцов, я отличался алчностью и азартностью, а потому ОБФД привлекал меня гораздо больше ОИБО. Но выбирать между ними мне, к счастью, так и не пришлось. Группа производных служила своего рода посредником между двумя главными отделами, и это было удачное решение. Производные приносили банку кучу денег, поэтому члены группы имели внутри банка максимальную поддержку и располагали свободой действий. ГПП обладала всей информацией от однокашников из ОИБО и могла рассчитывать на чутье людей из торгового зала. Для вящего удобства группа располагалась в главном здании как раз напротив лифтов четвертого этажа, почти в центре внушительного зала облигаций.