Фиалковый маршрут - [2]

— Наконец-то мы прибыли в отпуск на лучший курорт Вселенной — планету Земля! — Эртериатис откинул шторку иллюминатора. — Надеюсь, здесь чудесно отдохнём и, окрепшие, вернёмся через сотни лет к своей межзвёздной работе. Как думаешь, Дифтодроут, будем уже немедленно приземляться и, не откладывая, приступать к целебным морским процедурам или ещё немного покружим над планетой?

— Лучше покружим, — ответил Дифтодроут, — рассмотрим планету с высоты, оценим степень стабильности или изменчивости её природы. Сейчас под нами Африка, но материка почти не видно. Он плотно закрыт густой облачностью. Где-то здесь должна быть и Атлантика. Да, вроде полоса фиалкового цвета, идущая с севера на юг, просматривается… Вот он — наш «фиалковый маршрут». Мы по нему сориентируем посадку чуть позже. Главное сейчас, конечно, облака. Ну-ка, разгляди их получше. О чём говорит их форма?

— На высоте 90 км вижу серебристые облака. Их льдинки сверкают в полутьме ночного полушария. Солнце не очень глубоко под горизонтом, поэтому подсвечивает серебристык облака даже ночью.

— Серебристые облака — добрый знак. Их наличие свидетельствует об умеренной температуре на планете: можно быть уверенным, что на этом космическом объекте достаточно тепла для того, чтобы испаряющаяся влага образовывала облака, но холода — тоже в норме для того, чтобы выкристаллизовывать в облаках лёгкие замёрзшие капли и поднимать их на недосягаемую высоту. Если серебристые облака присутствуют, значит, можно совершать посадку: не простудимся и не перегреемся. Всё будет как обычно.

— Да, Земля окутана облаками. Можно сказать, «облачена в облачность». Этот наряд не выходит у неё из моды уже миллионы лет.

«Земля на удивление

Красуется в веках,

Как в дивном облачении,

В пушистых облаках.

Та мода не устаревает,

Что стиль свой к выси устремляет».

Эти строки я сам сочинил!

— Неплохо. Поэзия умеет подмечать главное. Интересно, как далеко продвинулись земляне в поэтическом творчестве? Скоро нам предстоит поближе познакомиться с современным укладом земной жизни. Надеюсь, он действительно будет, как утверждает твоё стихотворение, устремлён ввысь и земляне нас не разочаруют. Проверим, удалось ли им сохранить этот галактический курорт, когда-то оборудованный нами.

— Ха! — потёр ладони Эртериатис. — Этот курорт испортить непросто. Мы его качественно воздвигали. Вспомни, как наша большая бригада космостроителей сотни миллионов лет назад создавала земной ландшафт. Мы тогда такие крепкие горы тут повсеместно соорудили, что шторм не смог разрушить их.

— Помню. Этот участок работы был вон там, — Дифтодроут ткнул пальцем в синь иллюминатора. — Ты ещё просил поглубже рыть космоэкскаватором океанское дно, чтобы вода с суши быстрее стекала в образовавшийся обрыв. А я возражал, видя, как ручьи, устремившиеся в искусственно созданную низину, размывали на своём пути только что поставленные мною горы.

— А что ж ты свои горы не закрепил специальным раствором?

— Тогда я этого ещё не знал. Молодым слыл. Что мне отроду-то было? Всего-навсего каких-то пять тысяч лет.

— Зато сейчас мудрец.

— Ну так сколько я уже с тех пор оборудовал галактик…

— А какая из них самая любимая?

— Эта.

— Почему-то все любят этот Млечный Путь.

— А потому что здесь нам во всех делах с давних времён земляне помогали, причём с удовольствием и энтузиазмом. А в других районах Вселенной местных жителей не допросишься.

— Ой, земляне — это особый разговор. Они — удивительное, прекрасное сообщество, правда?

— Да.

Далеко внизу под космическим кораблём плыли облака. Разбросанные по атмосфере неравномерно, они не были похожи одно на другое. То перед взорами астронавтов представали маленькие белые комочки продолговатой формы с чёткими контурами, рядом с которыми белели необъятно огромные туманные массы, похожие на пар; то где-то поодаль начинали движение расплывчато-изменчивые образования, похожие на порванный ветром гипюр.

Земной шар, украшенный светлыми узорами облаков, резко контрастировал с черной бездной Вселенной. От безвоздушного пространства его отделяла яркая кайма горизонта, идеально гладкая, будто отшлифованная рукой таинственного мастера.

Цвет самой планеты в разных её частях изредка менялся, плавно переходя из голубого в синий. Эти преобразования объяснялись восприятием из космоса земной суши и глубины водоёмов. Иногда сквозь завесу облаков проглядывала коричневая полоса. Возможно, она являлась очертанием береговой линии. Но точно утверждать это мало бы кто решился. Эртериатис и Дифтодроут, не отрываясь, смотрели в иллюминатор. Где-то там, далеко внизу под звездолётом, были пышно цветущие острова, твёрдая поверхность горных плато, неумолимое однообразие пустынь.

Сияющий кант горизонта, восхищающий своей безупречной округлостью, начинал потихоньку гаснуть. Это означало, что космический корабль влетал в область ночного полушария планеты.

— Жаль, не удастся нам взглянуть на Анды их космоса, — Эртериатис пошире раскрыл шторки иллюминатора, — ночью ничего не увидишь. Разве что блеск лунной дорожки подмигнёт нам с океана.

— И вправду очень жаль, — согласился Дифтодроут, — ведь заманчиво было бы полюбоваться на дело рук своих. Мы же в те далёкие времена как раз оборудовали Анды, а над Африкой кропела бригада Ронтиортса из созвездия Кита. Крепкий орешек, этот Ронтиортс. Он, пока не доведёт начатого дела до конца, ни за что ни на какую другую планету не полетит. И к чему ни прикоснётся — всюду возводит водопады.