Фиалки синие - [10]

Я глянул на Джамиллу.

— Значит, он полагается на свою память. Трофеи ему почему-то не нужны. Итак, на типичное серийное убийство не похоже.

— Не похоже, согласна на все сто. Вам известно, что такое скарификация? — спросила детектив Гудс.

Я кивнул.

— Я сталкивался с подобным. Шрамы, раны. В основном на руках и ногах, реже — на груди и спине. Лицо любители скарификации обычно не трогают, боясь, что поднимется шум. Наносят эти раны в большинстве случаев сами их обладатели.

— Точно, — ответила детектив Гудс. — Вот и Мэри Элис либо сама резала себя на протяжении пары месяцев до смерти, либо это делал вместо нее кто-то еще. На ее теле насчитали свыше семидесяти шрамов. Они были везде, за исключением лица.

Белый «субурбан» Нэнси Гудс свернул на покрытую гравием дорогу и въехал в заржавевшие металлические ворота.

— Мы на месте, — объявила детектив. — Приступим к делу. Признаюсь, на кладбище мне всегда не по себе, и о том, чем нам предстоит заняться, я думаю с содроганием. Все это очень печально.

Полностью с ней согласен.

Глава 14

С человеком, который пребывает в своем уме и при этом чувствует себя нормально на кладбище поздно вечером, я не встречался еще ни разу в жизни. Сам я в своем уме лишь наполовину, тем не менее на душе у меня было гадко. Детектив Гудс правильно сказала: вся эта история на редкость печальна, мысли о столь трагическом уходе из жизни молодой девушки нагоняли нестерпимую тоску.

Фоном кладбищу служили холмистые отроги хребта Санта-Лусия. Вокруг могилы Мэри Элис уже стояли три машины полиции Сан-Луис-Обиспо, специализированный фургон судмедэксперта и два потрепанных грузовика без опознавательных знаков.

Четыре кладбищенских работника раскапывали могилу, освещенную ярким сиянием фар одной из полицейских машин. Почва была плодородной и суглинистой и изобиловала червями. Когда углубление в земле достигло достаточных размеров, работу продолжили при помощи канавокопателя.

Представителям полиции, в том числе и мне, оставалось только стоять без дела и с нетерпением ждать. Мы пили кофе, перекидывались ничего не значащими фразами, а также мрачными шутками, но почти никто не смеялся.

Свой телефон я отключил. Разговаривать здесь, на кладбище, с Дирижером или с кем угодно другим у меня не было ни малейшего желания.

Около часа ночи кладбищенские работники наконец докопались до крышки гроба. К горлу подкатил отвратительный ком, но я не отвел взгляд. Рядом стояла Джамилла Хьюз. Ее слегка трясло, но она превозмогала себя.

Нэнси Гудс отошла к своему «субурбану». Умная особа.

Для высвобождения вросшего в почву гроба воспользовались ломом. Послышались душераздирающие звуки, похожие на стоны тяжелобольного.

Зияющая в земле дыра достигала примерно двух метров в глубину и длину и не более метра двадцати в ширину.

Мы с Джамиллой не обменялись ни словом. Все внимание было приковано к разворачивавшейся перед нашими глазами эксгумации. Яркий свет слепил глаза, и я чересчур часто моргал. А дышал неровно и ощущал в горле странную боль.

Мне вспоминались фотографии с места обнаружения трупа Мэри Элис, которые я предварительно просмотрел. Ей было всего пятнадцать лет. Девушку привязали к дереву за ноги в шестидесяти сантиметрах от земли, и она провисела так на протяжении нескольких часов, практически полностью лишившись крови. Тоже четвертой группы. Ее жестоко искусали, ей нанесли множество колотых ран.

На теле жертвы, найденной в Вашингтоне, не было колотых ранений. Что это значит? Почему характер убийств различался? Кому и для чего потребовалась вся эта кровь? Тревожные вопросы беспрестанно крутились в моей голове, и я почти не желал узнавать ответы на них.

Гроб осторожно обвязали потрепанными брезентовыми веревками и наконец-то медленно извлекли из земли.

Дышать стало еще труднее. Я вдруг почувствовал, что не имею права здесь находиться и что страшно виноват. Я подумал, мы не должны были тревожить бедную девочку в могиле и, сделав это, серьезно согрешили. Она ведь и так предостаточно настрадалась.

— Понимаю, мне тоже очень больно, — едва слышно проговорила Джамилла, прикасаясь рукой к моему локтю. — Но мы обязаны сделать это. Другого выхода нет. Вероятно, ее убили те же самые подонки.

— Знаю. Но почему от этого знания мне ничуть не легче? — пробормотал я. — Такое ощущение, будто я полностью опустошен.

— Бедная девочка. Прости нас, Мэри Элис, — произнесла Джамилла.

Человек, заведующий городскими захоронениями и согласившийся посодействовать нам, осторожно открыл гроб. И резко отступил назад, словно увидел привидение.

Я приблизился, настраивая себя на то, что должен посмотреть на девочку, и ахнул. Рука Джамиллы взметнулась к лицу. Два кладбищенских работника перекрестились и опустили головы.

Перед нами лежала Мэри Элис Ричардсон в белом платье из струящейся ткани, ее светлые волосы были аккуратно заплетены в косу. Создавалось такое впечатление, будто девочку похоронили живой. Гниение как будто обошло ее тело стороной.

— Я объясню, в чем дело, — сказал заведующий похоронными делами. — Семья Ричардсон — мои друзья. Они попросили меня сделать все возможное, чтобы их дочь максимально долго оставалась такой, какой была при жизни, словно предчувствовали, что люди еще раз увидят ее. Существует несколько способов выполнить подобную просьбу. Я воспользовался бальзамированием при помощи мышьяка — старым проверенным методом. Результат перед вами.