Фейсбук с привкусом Лубянки - [56]

В связи с этим не могу не сказать об одном моем друге в Фейсбуке, который завел себе несуществующую соседку. И вот почти каждый день он рассказывал короткие, остроумные истории, которые якобы происходили с ней и с ним. Естественно, в этих историях соседка была глупа, некрасива, немножко пьяница… Это было удивительно тем, что после года такой игры друг признался мне, что он уже не может без придуманной им героини: ему кажется, она есть на самом деле, она рядом, она восторгается им, любит его и всячески домогается: то клубники свежей принесет, то грибочков, то пригласит отведать молодой картошки с самой настоящей самогонкой… И он попросил меня об одной услуге: нет ли у меня знакомой актрисы или просто умной женщины среди знакомых, кто мог бы завести себе аккаунт от имени придуманной им женщины? Он захотел общаться уже не сам с собой! Но и требовал от артиста определенных правил. Мало того: он предлагал и оплату.

Это уже, друзья мои, не создание личности виртуальной, это — невозможность сохранить самого себя в реальной жизни. Итог был печален: через полгода мой знакомый не появился в сети — из больницы для алкоголиков возможности выйти в Интернет нет…

Говоря о том, как система ломает под себя каждого, кто в нее попадает, не могу не сказать еще о тех самых пресловутых лайках, но уже связанных, на мой взгляд, с куда более страшным разрушением наших нравственных основ, искажением и выворачиванием наизнанку смысловых понятий.

Перед вами самый свежий пример, который был перед моими глазами буквально несколько минут назад, — я в это время заглянул на свою страничку Фейсбука. И вижу там новость: молодая женщина, поэт, веселая, добродушная, как сказали бы еще у нас — компанейская, заводная, пишет о себе. Вообще, она пишет о себе почти каждый день, пишет весело и жизнерадостно. Ее посты, как правило, собирают много лайков. Работает она в одной общественной культурной организации Беларуси, и работа ее связана с частым посещением других стран. В последнее время она пребывала в Греции, выступала где-то там в университетах, читала лекции или участвовала в семинарах. Рассказывает о своих дневных делах она всегда кратко, талантливо, забавно и интересно. Да и сама, как говорят, по жизни она человек очень доброжелательный. И вот сегодняшний последний ее пост…

Впрочем, подождите минутку.

Вот о чем нужно еще сказать. О словах. О языке вообще.

Не так давно мне довелось ознакомиться с одной статьей ученого-слависта. Он с такой пронзительной болью писал о положении русского языка в России, что я невольно эту боль почувствовал. Скажу вам честно: все опиралось на факты, только факты. И от фактов становилось не по себе. И когда я прочел до конца, я согласился, что уничтожение русского языка, как главного носителя духовности народа, идет давно и приобрело страшнейшие размеры. Русский язык деградирует, исконные слова меняют свой смысл.

Небольшой пример — слово «наезд». Сегодня в сознании русских людей оно воспринимается как что? Правильно, вот уже и для вас это слово стало обозначать некое бандитское действо, вы отнесли слово автоматически к сленгу бандитов, гопников, рэкетиров. А вместе с тем не вспомнить ли нам великую русскую литературу века девятнадцатого? Читаем: «Молодой красавец граф бывал в поместье наездами, чаще осенью…»

Вот теперь вы вспомнили исконное значение этого слова — наезд… Наездами — значит, от случая к случая, редко, непостоянно.

Главная сущность языка в том, считают ученые, что человек думает не словами, а образами, эмоциями, ассоциациями. И когда он говорит — эти образы у него находят свое выражение в словах. Отсюда очень простой, чисто математический вывод: чем богаче внутренний мир человека, тем больше слов в языке народа. Например, есть в русском языке такое понятие, как красивый. А есть еще прекрасный, удивительный, волшебный, чудесный, неотразимый, восхитительный… Смотрите, сколько эмоций может вызвать у нас созерцание красоты!

Но существует и обратный закон. И этот закон утверждает, что количеству слов соответствует количество эмоций, чувств, оценок. Это значит, что если количество слов начнет уменьшаться, то рано или поздно мы теряем и эмоции, чувства, которыми они определялись. Если вы не верите в это простое правило, давайте вспомним эскимосов. Вот вы видите перед собой снег. Какими словами вы можете оценить степень его белизны? Тремя-четырьмя словами, не так ли? Белый, серый, сероватый… (не считаем здесь понятия «очень», «совсем».) А ведь это у нас, — вот в чем фокус! Не слов три — у нас эти три степени оценки белого заложены в сознании с детства!

А эскимос знает сорок оценок белизны снега! И это значит, что его восприятие белого цвета богаче нашего как минимум в десять раз! У него в три раза больше эмоций при виде снега. Если пока забыть обо всех наших иных эмоциях, то эскимос по своей душевной организации тоньше нас и чувствительнее.

Все это я писал затем, чтобы вы согласились со мной: когда из жизни общества исчезает слово, исчезает и чувство. И наоборот. Согласимся?

Вот теперь давайте прочтем вместе последнее сообщение в Фейсбуке моей знакомой поэтессы.