Февральская революция - [10]

Думские фракции, образовавшие летом 1915 года Прогрессивный блок с целью требовать конституционных реформ, видели все преимущества поддержки, которую могли оказать им общественные организации в достижении их политической цели. И все же ошибкой было бы думать, что общественные организации, или по меньшей мере их лидеры, считали себя орудием в руках Думы. В каком-то смысле их положение было гораздо устойчивее, чем положение Думы. Дума была связана правилами, остававшимися в силе в течение нескольких сессий, ее дела велись гласно, тогда как общественные организации не были ничем связаны. Они нередко устраивали частные совещания и в своей критике правительства заходили дальше, чем оппозиционные партии Думы. Заговоры и планы дворцовых переворотов разрабатывались в течение 1916 года не в думской среде, а в московских комитетах общественных организаций.

§ 3. Революция и отношение к войне.

Думские лидеры, за исключением тех, кто принадлежал к революционным партиям (т.е. левые социалисты, социал-демократы и "трудовики"), никогда полностью не переходили на сторону революции. Они часто сдерживали политическую активность московских общественных организаций. Так, В.И.Гурко, член Государственного Совета, пишет в своих воспоминаниях, что князь Львов и Челноков присутствовали на заседании Прогрессивного блока в Петрограде в январе 1917 года и выразили мнение, что Россия не может победить при существующем режиме и что ее единственное спасение в революции. Это мнение не встретило сочувствия: петроградские члены Прогрессивного блока открыто заявили, что пойти на революцию во время войны - значит стать изменником родины.

Лидер думских кадетов, П.Н. Милюков, был главной силой, сдерживающей революционные тенденции среди либералов. На протяжении всей войны и до самой Февральской революции Милюков упорно выступал, как в самой Думе, так и вне ее, против любых революционных или неконституционных действий, имеющих целью смену режима, которой он сам так страстно желал. Он боялся, что в условиях войны революция приведет к анархии и крушению парламентских институтов. А вне парламентаризма он не видел будущего ни для себя лично, ни для своей партии, ни для либеральной оппозиции в целом. Позиция Милюкова подвергалась нападкам и со стороны членов думской фракции кадетов, и на собраниях и совещаниях по обсуждению партийной тактики вне Думы. Ход мыслей Милюкова прослеживается в его упоминании о Выборгском воззвании, неудавшейся демонстративной акции, которую в 1906 году, после роспуска Первой Думы, инспирировали кадеты. Но более, чем таких демонстраций, Милюков боялся "русского бунта, бессмысленного и беспощадного", — эти слова Пушкина Милюков, как предостережение, напомнил своим партийным коллегам в 1916 году."

Существовали, однако, и позитивные факторы, определившие позицию Милюкова. Короткий период "национального единства", который начался на думской сессии 26 июля 1914 года, дал Милюкову возможность сблизиться с думскими партиями правее кадетов и выработать общую программу, с которой могли согласиться все эти партии и которая, как тогда надеялись, сможет найти поддержку у либеральных членов Совета министров. Переговоры об образовании такой новой коалиции парламентского большинства продолжались в течение 1914-1915 гг. и достигли высшей точки в соглашении, подписанном 25 августа 1915 года целым рядом партий Думы и Государственного Совета. Эта коалиция получила известность под именем Прогрессивного блока, а его создание стало вершиной думской деятельности Милюкова.

Программа Прогрессивного блока была достаточно эклектичной, и никто не рассчитывал, что достигнутое партиями соглашение будет прочным.Ни одна из партий, подписавших ее, не верила, что программу можно сразу полностью осуществить, особенно в военных условиях. Более важной была организационная победа Прогрессивного блока: впервые в Четвертой Думе сформировалось думское большинство, получившее мощную поддержку либеральных членов Государственного Совета. Оно намеревалось вести переговоры с властями о создании "правительства народного доверия".

Пока еще можно было ожидать какой-то либерализации Совета министров, Милюков твердо верил, что сотрудничество с правительством в военное время укрепит позицию кадетов в борьбе за конституционные реформы. Позднее, после того, как попытка либеральных министров прийти к соглашению с Прогрессивным блоком была сорвана премьером Горемыкиным в августе-сентябре 1915 года, Милюков отказался от мысли лояльного сотрудничества с последовательно сменявшими друг друга правительствами Горемыкина, Штюрмера и Трепова. Однако курс на революцию он продолжал считать опасным и неустанно предостерегал своих партийных соратников и лидеров общественных организаций от крайних выступлений. Они, по мнению Милюкова, могли навлечь на Прогрессивный блок обвинение в отсутствии воли к сотрудничеству и спровоцировать ответные запретительные меры правительства. Милюков также поддержал решение думских кадетов заменить требование правительства, ответственного перед парламентом, более умеренным требованием "правительства, пользующегося народным доверием". На политическом банкете в Москве, 13 марта 1916 года, Милюкова спросили, как он совмещает эту формулу с программой кадетской партии, требующей установления парламентского строя. Милюков ответил: