Февраль - [58]
И я принялась лихорадочно вспоминать все те музыкальные произведения на немецком, что когда-либо слышала. И, представьте себе, вспомнила! Результаты, правда, меня не порадовали, чего и следовало ожидать.
Песенка была вовсе не про скульптора, а скорее про мастера-гения. И слово bildhauer>20 в ней упоминалось не так часто, как слово künstler>21. Увлечённая своими размышлениями, я, не обращая внимания ни на кого из присутствующих, принялась тихонько напевать, помогая самой себе воссоздать в памяти ту старую песенку целиком:
– Мастер помнит, мастер знает,
Как душа моя страдает,
Совершенство моих форм
Изваяет в камне он,
Цвет волос, как блеск агатов,
Отразит в лучах заката,
Лёгкой рябью на воде
Он напишет мой потрет…
Пение моё оборвалось в тот момент, когда я поняла, что на меня все смотрят. И не только мои друзья и ошарашенный метрдотель, но и те редкие постояльцы отеля, что проходили мимо в момент моего практически оперного дебюта. О, боже! Как хорошо, что я разучилась стесняться!
За некоторой паузой последовали аплодисменты Наны, и её же удивлённый возглас:
– Жозефина, у вас прекрасный голос!
Затем, Фессельбаум:
– Да это же та самая песенка!
И, наконец, Томас с Арсеном, в один голос:
– Какой ещё портрет?!
Вот-вот. Мне это тоже не понравилось!
– Скажите-ка, мсье журналист, где ваш товарищ, Тео? – С подозрением спросила я.
– Откуда же я могу зн…
– Немедленно отведите меня к нему! – Требовательно произнесла я, для верности схватив Арсена за запястье, чтоб не убежал. Он оскорбился за соотечественника, и едва ли не с вызовом спросил:
– А почему это сразу он?! Он, что, единственный художник в отеле?!
А-а, камень в мой огород? И эта издёвка в голосе, явный намёк на Гранье, к которому у меня симпатия? Ну-ну. Низко, мсье журналист, очень низко! С другой стороны, и мне обидеться за соотечественника ничто не мешало.
– Габриеля оставим на потом, а вот ваш друг, между прочим, вчера вёл себя очень подозрительно, и я хотела бы с ним побеседовать! – С этими словами я, быстро извинившись перед Томасом, Наной и Гансом (или Фрицем?) увлекла Планшетова к лестнице.
– Побеседовать? Дорогая моя, разве вы комиссар? У вас есть полномочия?
– Арсен, не ломайте комедию, – устало произнесла я, отбросив в сторону притворство. – Вы прекрасно знаете кто я, и должны понимать, что я на подозрении у Витгена едва ли не одна из первых. До приезда полиции из Парижа остались считанные минуты, а эта идиотская песенка – быть может, единственная наша зацепка! Я хватаюсь за любые шансы, пускай даже самые нелепые, лишь бы только меня не обвинили в этом убийстве! А они обвинят, чёрт возьми! Это будет первое, что они сделают, когда приедут! Неужели не понимаете?
Мы остановились. Сама не знаю, как это вышло, я вдруг обнаружила себя стоящей на лестничном пролёте и пристально глядящей в глаза русского журналиста. Благо, ему не было чуждо сочувствие и он вошёл в моё положение практически сразу.
– Хорошо, пойдёмте к нему, но я сомневаюсь, что мы застанем его в номере. Его же не было за завтраком – должно быть, он уехал. Я клянусь вам, что не знаю куда, не надо так пытливо на меня смотреть! Увы, нет, я не всё на свете знаю, несмотря на мою профессию. Вы же именно этим хотели меня упрекнуть?
Ещё один умелец читать мысли, подумала я с усмешкой. И последовала за ним, на ходу взвешивая все шансы Тео оказаться маньяком-убийцей.
– Почему не Гранье? – Спросил меня Арсен спустя некоторое время.
– Что? Да вы шутите, должно быть?
– Отнюдь, я предельно серьёзен. Скажите пожалуйста: только потому, что он обаятелен, красив и – француз?
– Поль Февраль тоже француз, если верить полиции, – мрачно ответила я. Против истины не пойдёшь, как не старайся.
– Вот поэтому я и спрашиваю: почему не Гранье? – Кивнул Арсен. – Почему Тео? Из-за одной его вчерашней шутки, что убийца – это он? Идиотской шутки, между прочим! Вы заметили, как все испугались, когда до них дошло, наконец, что Фальконе могла и не ошибаться в своих предположениях?
– А она не ошиблась? – Спросила я тихо.
– Меня спрашиваете? – Он усмехнулся.
– Вас, чёрт возьми, кого же ещё?! Мы здесь одни, как вы можете видеть.
– Ха!
– Это не ответ.
– Жозефина, я не знаю. С чего вы взяли, что я могу вам ответить?
– Вы же журналист! Везде суёте свой нос. Профессия обязывает. – Я поняла, что была бестактна с ним, но назад своих слов не вернёшь. – К тому же, вы много писали о Феврале в «Ревю паризьен», и выучили его повадки. И, как же по-вашему, неужели он и впрямь один из нас?
– Всё может быть.
– Увы, и это не ответ.
– А вы бы предпочли, чтобы я указал вам на конкретного человека?
– Я бы предпочла, чтобы вы указали на конкретного человека комиссару Витгену, – с усмешкой ответила я. – Тогда он снял бы с меня эти нелепые обвинения, и я вздохнула бы спокойно!
Мы остановились перед одной из дверей в противоположном от моей комнаты конце коридора, и Арсен негромко постучал. Ответа не было. Тогда он, подтверждая мои теории о журналистской наглости и беспринципности, заглянул внутрь. Номер оказался пуст.
– Я предупреждал, что его, вероятно, нет.
– Отлично! Пойдёмте спросим у другого вашего друга, мсье Ватрушкина!
Людям суждено совершать ошибки. Порой незначительные, а порой такие, что в корне меняют жизнь. Преследуя исключительно благородные цели, княгиня Юлия Волконская и представить не могла, как высока окажется цена за поступок, совершённый в далёком прошлом. И уж точно она не думала, что расплачиваться придётся не ей одной, но и ни в чём не повинным людям, включая её собственного сына…
Рождение близнецов – счастье! Ну, это как посмотреть… Два голодных рта семейный бюджет не выдержит. Бабушка сказала решать вопрос радикально: один младенец остается, второго сдаем в детдом. И кому из детей повезло больше? Увы, не девочке, оставшейся под материнской грудью. Бабуля – ведьма, папа – бандит, мама – затравленное безропотное существо. Как жить, если ты никому не нужна? И вдруг нежданный подарок – брат, родная душа, половинка сердца. Теперь все наладится, вместе с любой бедой справиться можно! Разберемся, кто подбрасывает оскорбительные, грязные письма, натравливает цепных собак, преследует, пугает по ночам и… убивает.
Джемма. Впервые я увидела Калеба, когда мне было двенадцать. Во мне тут же вспыхнула детская влюбленность, которая с годами переросла в юношескую. «Разве может детская любовь длиться несколько лет?» – спросите вы. «Может!» – с уверенностью отвечу я и докажу вам это своим примером. Калеб. Я не должен был влюбляться в младшую сестренку своего лучшего друга. Она была под запретом. Господи, да она была ребенком, когда я впервые ее встретил! Но девочка выросла и превратилась в прекрасную девушку, занявшую все мои мысли и сны.
Фрида получает необычное наследство после кончины бабули — должность ректора в Академии ведьм и колдунов. Когда-то Фрида была грозой академии и устраивала неприятности всем, кто окажется в радиусе поражения. Она и сама бы рада избавиться от наследства, да нельзя. Откажется — навсегда лишится магии. А в Академии сущее веселье. Педагог по зельям — первая любовь, колдун, который вытер о Фриду ноги. Попечитель и главный ревизор — бывший муж. А красавчик заместитель явно мечтает о должности Фриды и сделает всё, чтобы сжить нового ректора со свету.
Ольга Арнольд — современная российская писательница, психолог. Ее книга рассказывает о наполненном приключениями лете в дельфинарии на берегу Черного моря. Опасности, страстная любовь и верная дружба… Все было в тот год для работавших в дельфинарии особенным.
Бойтесь своих желаний, ибо они могут сбыться! Когда богач, красавец и мечта всех девушек Гоша Барковский предложил ничем не примечательной студентке Рите Тарасовой стать его подругой, ей следовало бежать от него со всех ног. Тогда она не поехала бы на дачу Барковских, не стала бы жертвой преступления, совершенного отцом Гоши, не потеряла бы счастье, семью и сам смысл существования… Монстры Барковские превратили жизнь девушки в череду сплошных бед – персональный фильм ужасов, и ей надо любой ценой остановить его…
Его ледяные глаза пленили моё сердце. А один танец переплел наши судьбы. Бал дебютантов должен был стать для меня дорогой к признанию, а стал тернистой и опасной тропинкой к мужчине, в чьих глазах лёд сменяется пламенем. Но как пройти этот путь, сохранить любовь и не потерять себя, когда между нами преграды длиною в жизнь?