Ферсман - [43]

На 1918 год Наркомпрос утвердил общую сумму расходов Комиссии по изучению естественных производительных сил страны в размере 780 тысяч рублей. А уже в июле 1918 года, проверив расходование ранее отпущенных сумм, Совет Народных Комиссаров утвердил сверхсметный кредит Академии наук на первое полугодие в сумме двух с лишним миллионов рублей. В этом же году был положительно решен вопрос о судьбе гидрографической экспедиции по изучению Северного Ледовитого океана. Специальные средства были отпущены для организации и проведения работы по изучению радио. Значительную поддержку получили исследования, подводившие научную базу под производство связанного азота.

Немалую роль в определении дальнейшего жизненного пути А. Е. Ферсмана сыграло то обстоятельство, что материальные привилегии в виде ли частого в среде геологов соучастия в капиталистических прибылях, в виде ли иной продажи своих знаний никогда не имели для него значения. В то время как стан врагов революции был ему далек и чужд, его влекли к себе и действовали на него своим примером люди, которых он привык на протяжении многих лет беспредельно уважать и считать для себя образцом в творчестве и в жизни. Ближе всего в то время он стоял к Карпинскому. Мудрый старец сохранил среди всеобщей растерянности российской интеллигенции ясность мысли и твердость решений. Первый президент Академии наук Карпинский, вместе с Вернадским и Крыловым, подписал представление Ферсмана в академики, руководствуясь не только признанием научных заслуг молодого ученою, который был совсем недавно избран профессором, и то лишь Бестужевских женских курсов. Карпинский надеялся на его активную помощь в осуществлении своего искреннего стремления побудить Академию наук честно сотрудничать с рабоче-крестьянской властью.

Рядом с Ферсманом был и Алексей Николаевич Крылов, второй его «академический крестный отец» — «флота генерал-лейтенант», который летом 1919 года, в обстановке враждебного саботажа почти всех своих коллег, взял на себя руководство Военно-морской академией и прочел первые лекции по математике первым советским курсантам. Некоторые из этих курсантов ныне адмиралы.

Избрание Ферсмана действительным членом Академии наук было единогласным.

Доверие обязывает…

Уход «в мир прекрасного камня» не состоялся.

Исполняя поручения Академии наук, Ферсман с жаром обратился к своей прежней деятельности в Комиссии по изучению естественных производительных сил России. Это была одновременно и его первая школа советской работы.

Из сообщения Ферсмана в № 1 журнала «Наука и ее работники» за 1921 год мы узнаем, что в год создания Комиссии ею было подготовлено всего 85 страниц научных отчетов, в следующем 1916 году — 732 страницы, а в 1917 — 416. В 1918 году был подытожен весь предшествующий период трехлетней работы Комиссии по учету всех уже выявленных природных богатств страны, и свыше 800 страниц отчетов свидетельствовали об ее успехе. Настолько было велико организующее и направляющее значение ленинской заботы и внимания к Академии наук, настолько значителен перелом в настроении ведущих ученых, что в самые, казалось бы, тяжелые годы голода и разрухи работа Комиссии приобрела особенно большой размах. К концу 1919 года самоотверженная работа ученых отложилась в виде 2 080 страниц отчетов, а в 1920 году она заняла уже 2 600 страниц. 326 авторов вложили свой труд в эти сводки, по которым впоследствии долгое время работал Госплан, набрасывая контуры первой пятилетки.

В качестве активных участников этого большого дела Карпинский и Ферсман и очутились на станции Имандра полярной ночью 1920 года.

***

Постройка Мурманской железной дороги началась в 1915 году. Соединяя Петроград, Петрозаводск, Сороку, Кандалакшу, Имандру и Мурманск, эта магистраль пролегала почти прямой линией на север, чуть изгибаясь в сторону Кольского полуострова. Сооружая ее, царское правительство заботилось отнюдь не об экономическом освоении этого богатейшего, но неприютного края. С первых же дней мировой войны немецкий подводный флот блокировал черноморские и балтийские порты. Архангельск не справлялся с переброской военных грузов из Европы. А потому новая дорога к незамерзающему Мурманскому порту была построена с быстротой, изумившей весь мир. Более чем тысячекилометровый путь от Петрозаводска до Мурманска был уложен в семнадцать месяцев. Правда, колея была уложена по невыровненному до конца профилю. Под первыми поездами осыпались насыпи. Такой «времянкой», с оседающим земляным полотном, скрипучими и подгибающимися мостиками, с легкими бараками вместо станционных служб, дорога и перешла в Наркомпуть.

Подсчитали, сколько должно стоить приведение ее в порядок. Оказалось, по меньшей мере, сорок миллионов рублей — сумма, которую нечего было и думать выкроить из скудного бюджета тех лет. Кроме того, вокруг дороги разгорелись горячие споры. Нужно ли достраивать этот разваливавшийся путь, в то время как в средствах остро нуждаются обеспеченные перевозками дороги центра?

Однако закрытие дороги обозначало бы нечто большее, чем ее полное и окончательное разрушение. С ее ликвидацией должен был вернуться в свое первобытное состояние «край непуганых птиц», край нетронутых богатств, нехоженых лесов, буйных, порожистых рек, глубоких озер, готовых соединиться, чтобы образовать удобный водный путь. Закрытия дороги нельзя было допустить. И при поддержке Владимира Ильича возникла замечательная мысль: превратить дорогу в хозяйственный комбинат, во что бы то ни стало сохранив стальные пути, связывающие центральные районы с далекой северной окраиной. В Советской России не должно быть, не будет окраин! Пусть на первых порах осваиваются необжитые еще места. Постепенно дорога будет достраиваться по мере того, как начнет расцветать оживляемый ею край.