Ферма - [54]

— Миа исчезла!

Придя в себя, я обнаружила, что лежу на усыпанной гравием дорожке, глядя в небо, а голова моя покоится на коленях у Криса, сидящего рядом. Машины Хокана на подъездной аллее уже не было. Очевидно, я потеряла сознание совсем ненадолго. Но тут мысли мои вернулись к Мие, и мне отчаянно захотелось, чтобы все новости оказались дурным кошмаром, я всего лишь упала с лестницы и ударилась головой, а с Мией все было бы в порядке, — вот только я знала правду, я всегда знала ее. Мои враги скажут, что мой обморок стал переломным моментом в развитии болезни. Разум мой повредился, и ко всему, что я потом говорила, думала или делала, нельзя относиться всерьез. Дескать, это бред больного рассудка. Но сейчас я скажу тебе правду. Мой обморок не имел решительно никакого значения. Да, после него я стала казаться слабой и нездоровой, но чувство, которое охватило меня, никак нельзя назвать безумием — это была ошеломляющая боль потери. На протяжении двух последних месяцев я совершенно точно знала, что Мие грозит опасность, но не сделала ничего, чтобы защитить ее.

Хокан дал объяснение тому, что случилось в ночь, когда исчезла Миа: они поссорились; она была очень расстроена; она дождалась, пока в доме все уснут, после чего уложила свои вещи в две сумки и растворилась в ночи, ни с кем не попрощавшись и не оставив записки.

Вот что нам сообщили. Вот что было сказано всему городу, и жители поверили этому безоговорочно.

На ферму Хокана прибыл его друг, детектив Стеллан. Я в это время была в поле и заметила его автомобиль на подъездной дорожке Хокана, а потому совершенно точно знаю, что ровно через семнадцать минут детектив вышел из дома, мужчины пожали друг другу руки, и Стеллан уехал. Итак, расследование, длившееся ровно семнадцать минут, закончилось дружеским похлопыванием по спине.

На следующий день Хокан заехал к нам и сообщил, что он уведомил о случившемся полицию в главных городах страны — Мальме, Гетеборге, Стокгольме, — и та начала поиски Мии. Однако возможности их не безграничны. Миа была совершеннолетней, а поиск беглянки, которая не хочет, чтобы ее нашли, — нелегкое дело. Повторив эти слова еще раз, Хокан понурил голову, всем своим видом показывая, как ему тяжело и как он убит горем, — во всяком случае, предполагалось, что мы должны ему поверить. Крис принялся утешать его, говоря, что Миа непременно вернется и что подросткам свойственно делать подобные глупости. Но их разговор показался мне ненастоящим! Это было чистой воды притворство — оба играли свои роли ради меня. Хокан притворялся, что раздавлен случившимся, а Крис помогал ему, подсказывая реплики и возможные объяснения. Вот только оба были никудышными актерами и проверяли меня. Подойду ли я к Хокану и сочувственно пожму ему руку? Я не могла заставить себя сделать это. Я забилась в угол комнаты, стараясь оказаться от него как можно дальше. Будь на моем месте расчетливая и искушенная особа, она бы обняла Хокана и даже уронила фальшивую слезу, сочувствуя его скорби, но я не умею обманывать и потому совершенно ясно дала понять, что не поверила ни единому его слову, тем самым бросив ему недвусмысленный вызов. Теперь, оглядываясь назад, я понимаю, что сделала ошибку. Начиная с того момента, опасность грозила уже мне.

* * *

Мать вновь взялась за сумочку и вынула оттуда плакат. Развернув его на кофейном столике, она присела на диван рядом со мной.

Они были напечатаны не на домашнем компьютере Хокана. Он обратился в типографию, которая располагала бумагой превосходного качества. Даже макет, как ты видишь, поистине безупречен и больше похож на приложения к журналам «Вог» и «Вэнити Фэар», так что в результате получилось самое экстравагантное в мире объявление о пропавшей без вести девушке. Они были везде. Я потратила целый день, пытаясь сосчитать их, и оказалось, что их больше тридцати: обернутые вокруг стволов деревьев, приколотые на доски объявлений на пляже, висящие в церкви и выставленные в витринах магазинов на набережной. Но их расположение показалось мне фальшивым, потому что Миа и не подумала бы скрываться ни в одном из этих мест. Если она действительно решила убежать, то сейчас наверняка находится в одном из больших городов, где-нибудь далеко отсюда, а не на расстоянии мили от дома. Если она действительно решила убежать, то не призналась бы в этом ни единой живой душе, потому что известие об этом моментально достигло бы ушей Хокана. Так что эти плакаты служили одной-единственной цели — продемонстрировать всем, что Хокан поступает правильно, хотя он играет роль, которая только и требуется от него в данный момент.

Видишь, что написано в самом низу?

Здесь предлагается вознаграждение за любые сведения о Мие, и это не опечатка: сумма составляет сто тысяч шведских крон, то есть десять тысяч фунтов! Хотя с таким же успехом он мог предложить и миллион или сундук с пиратским золотом: Хокан знает, что никаких новых сведений не получит. Зато он вновь выставляет напоказ свое духовное убожество: мол, смотрите, сколько денег я готов заплатить; моя любовь к Мие выражается кругленькой суммой, и это намного больше любого объявленного вознаграждения за поиск лица, пропавшего без вести, которое вам когда-либо приходилось видеть!