Феодосий Николаевич Чернышев (1856—1914) - [95]

.

Ф. Н. Чернышев не жалел сил и времени на подготовку и воспитание кадров геологов. Его профессорская деятельность в Горном институте была сравнительно кратковременной, и подлинная школа молодых геологов была им создана в стенах Геологического комитета. В 1893 г., будучи еще сравнительно молодым геологом, Ф. Н. Чернышев вместе с Л. И. Лутугиным положили Много труда на выработку навыков работы в поле и формирование геологического мировоззрения прибывших в Донецкий бассейн выпускников Горного института Н. Н. Яковлева, А. П. Герасимова и А. К. Мейстера. Это было трудное время разработки стратиграфического разреза донецких каменноугольных отложений, и Ф. Н. Чернышев вводил молодых специалистов во все детали работы. Не ограничиваясь районом работ Л. И. Лутугина, в помощь которому они были направлены Геологическим комитетом, он познакомил их с рудопроявлениями в других районах бассейна, в Нагольном кряже, на соляных копях и др.

Ф. Н. Чернышев в дальнейшем следил за ростом этих геологов. Он передал в обработку Η. Н. Яковлеву фауну моллюсков и ракообразных девона с островов Вайгач и Новая Земля, наставлял его в палеонтологии. Летом 1894 г. по предложению Ф. Н. Чернышева Минералогическое общество направило Н. Н. Яковлева в Архангельскую губернию и на Тиман, в район верхнего течения Выми и Мезени. Позднее Н. Н. Яковлев под руководством Ф. Н. Чернышева обрабатывал донецкую фауну и материал по триасовым ящерам со Шпицбергена. Ф. Н. Чернышев редактировал его монографические описания фауны, рекомендовал его как преподавателя в Горный институт. По рекомендации Ф. Н. Чернышева Н. Н. Яковлеву была присуждена Ломоносовская премия Академии наук за описание донецкой фауны пластинчатожаберных моллюсков, кораллов и брахиопод.

О стиле работы Ф. Н. Чернышева оставил интересные воспоминания П. И. Степанов, который еще студентом Горного института пришел по рекомендации Л. И. Лутугина в 1902 г. в Геологический комитет к Ф. Н. Чернышеву: «... в дверях появился невысокого роста человек, крепкого сложения, украшенный седоватой шевелюрой, с усами и бородкой. Поражали живые, пытливые глаза, которые смотрели из-под черных, густых бровей. В руке у него была папироса, а очки висели на одном ухе... Он прочитал письмо, в котором рекомендовали меня, студента Горного института, желающего работать по геологии и палеонтологии. «Языки знаете?» — последовал вопрос. Я ответил, что знаю плохо, за исключением французского. «Это уже хорошо, но изучайте и немецкий и обязательно английский... Ну, что же, я дам вам обработать коллекцию с озера Балхаш — ее собрал Л. С. Берг — любопытная силурийская фауна. Работать будете вот за этим столом», и он показал на стол у окна, вблизи двери, ведущей в его кабинет.

Так началась моя работа по обработке фауны кораллов из отложений верхнего силура — моя первая научная работа под руководством Ф. Н. Чернышева. Феодосий Николаевич был замечательным руководителем. Он часто подходил к моему столу, сразу видел слабые места в моей работе и давал задания: «Вы должны проштудировать это, а то без этого работать нельзя»,—говорил он. Ф. Н. Чернышев особенно следил за тем, чтобы я знал нужную литературу. Он давал мне необходимые монографии и работы, иногда приносил их из академической библиотеки — тяжелые фолианты, которые с трудом помещались в его портфеле. Каждое определение кораллов, сделанное мною, он просматривал, критиковал или сразу утверждал и требовал, чтобы все было записано четко и ясно. И работа подвигалась — список описанных форм увеличивался. Большое внимание Феодосий Николаевич обращал на новые формы. Прежде чем он соглашался признать, что это новый вид или варьетет, мне приходилось исчерпывающе доказать, что такая форма еще не описана. На эту работу уходило много времени, но Феодосий Николаевич не назначал срока ее окончания, а только требовал, чтобы она была сделана хорошо и неуклонно подвигалась вперед» ^[12].

Интересны в этом отношении также воспоминания академика Д. В. Наливкина: «Работать в Геологическом комитете я начал в 1907 г., еще совсем молоденьким студентом Горного института. Первые годы я вел чистокровные коллекторские работы: чертил колонки буровых скважин, разбирал и этикетировал образцы, промывал глины на микрофауну. Состоял я в партии Дмитрия Васильевича Голубятникова, которой вместе с другими нефтяными партиями уже не хватило места в главном здании. Помещались мы на 12 линии Васильевского острова между Большим и Средним проспектами. Большое начальство к нам не ходило, и мы его не видели. Но мы, студенты-коллектора, уже тогда очень хорошо знали, что старшие геологи бывают разные. Одни из них это настоящие генералы и по чину, и по мундиру с синими отворотами, и по манере держать себя. Голова у них во время разговора со студентами всегда была кверху, тон снисходительный, а иногда и просто посылали к черту. Другие же, а их было большинство, были совсем другими. Ходили они в штатских пиджачках уже не первой свежести, говорили просто и часто смеялись. Их мы не боялись, любили и уважали.

Но самым любимым и уважаемым не только нами, но и всеми геологами был наш директор Феодосий Николаевич Чернышев. Его не боялись, и все знали, что как только будет какое трудное положение, надо идти к нему и он поможет. К нему шли, и он помогал. Помогал он всегда и везде, в больших делах и маленьких...» [* Отрывок из воспоминаний Д. В. Наливкина, присланных им к юбилейному заседанию в Киеве, посвященному 100-летию со дня рождения Ф. Н. Чернышева. Оригинал хранится в архиве Отделения истории естествознания и техники Института истории АН УССР.].