Феодальная монархия во Франции и в Англии X–XIII веков - [30]
В одном лишь отношении Филипп проявил некоторую прозорливость. Он старался увеличить свой домен и успел в этом. Дело в том, что он нуждался в деньгах. Скудость средств не оправдывает, конечно, но объясняет некоторые скандальные моменты в его поведении: форменный разбой и постыдные привычки к симонии. Этими сомнительными средствами он пользовался без зазрения совести, но он прекрасно понимал, что хорошие земельные доходы — дело гораздо более верное. Он сделал несколько аннексий, которые оказались важными в политическом отношении, так же как и в финансовом. Он воспользовался семейными ссорами, которые разъединяли баронов, для того чтобы понудить их отдать ему в 1068 г. Гатинэ и в 1071 г. Корби; Ратинэ соединял между собой два оторванных куска королевского домена — Сенонэ и Орлеанэ[171], а Корби представляла собой ценную территорию, расположенную на Сомме; после смерти своего тестя, Рауля де Вермандуа (в 1074 г.), Филипп наложил руку на французский Вексен, благодаря чему домен стал доходить до течения р. Эпт, которая сделалась теперь франко-нормандской границей. Отметим, что все эти приобретения он сделал в; молодости, не достигши еще тридцати лет. В конце его царствования мы видим только, что один сеньор, нуждавшийся в деньгах, чтобы отправиться в Святую Землю, Эд Арпен, продал ему Бурж с его судебным округом (septaine). Королевская власть приобрела таким образом землю, вклинивавшуюся в территорию на юг от Луары[172]. Зато после неудачной попытки, сделанной в 1079 г., взять замок Пюизэ, он не мешал владельцам замков, как Гуго де Пюизэ, Бушар де Монморанси, свирепый Фома де Марль и другие, наводить террор на церкви, аббатства, города и деревни. Королевская власть перестала играть роль покровительницы[173].
Важной заслугой Людовика VI, как только он сделался соправителем, было то, что он отозвался на крик угнетенных обитателей королевского домена. В течение тридцати четырех лет (с 1101 по 1135 г.) он мужественно сражался с разбойниками Иль-де-Франса, Ланнэ, Орлеанэ и иногда даже Бурбоннэ и Оверни; он сжег или разрушил их башни; он освободил епископства и аббатства, вернул крестьянам некоторую безопасность, восстановил сообщение между Парижем и Луарой, усилил домен конфискациями и покупками, а также сооружением королевских крепостей[174].
Большего он не мог сделать: наследство его отца было слишком тяжко, а сам он недостаточно умен. Он не понял значительности социального и экономического движения, происходившего в его время. Первые восстания городов произошли в царствование его отца, не обратившего на, них никакого внимания. По отношению к возникавшим городским коммунам он следовал политике немедленного извлечения выгоды; легенде, которая приписывала ему эмансипацию горожан, давно уже перестали верить[175].
Вообще он жил в своем домене, поглощенный борьбой с мелкими феодалами, вынужденный защищать против их притязаний даже высшие должности в своей собственной курии. Крупные бароны не посещали редкие торжественные собрания, собиравшиеся вокруг короля; на них являлись только прелаты, охотно признавшие королевскую юрисдикцию[176]. Людовику VI удалось, правда, заставить фламандскую знать принять избранного им графа, Вильгельма Клитона, после того как был убит граф Карл Добрый и он сам наказал убийц. Но выбор его был неудачен, и его вмешательство закончилось унижением, которое бессмысленная жестокость Вильгельма Клитона сделала неотвратимым. Граждане Брюгге, восставшие против Вильгельма, в ответ на требование Людовика VI подчиниться, написали ему, что «король Франции не имеет никакого права на избрание графа Фландрского»; и он был принужден признать кандидата «фламандского народа», Тьерри Эльзасского[177]. Этого же самого Вильгельма Клитона, который был племянником английского короля Генриха I Бокларка, Людовик Толстый попробовал сделать герцогом Нормандии. Но Генрих Боклерк был во всех отношениях более сильным противником, чем он, и решительная битва при Бремюле (в 1119 г.) привела к полному поражению
