Фэнтези 2004 - [2]

Иное дело его сын, пан Михал, который жил в пуще только до пятнадцати лет, после чего, в силу крайне счастливого стечения обстоятельств, попал в свиту Великого князя, верховного правителя тамошней державы, и был увезен им в свою столицу. Счастливый случай заключался в том, что юный пан Михал чрезвычайно поразил Великого князя своей на редкость меткой стрельбой из аркебуза. Посудите сами: с семидесяти пяти шагов с одного выстрела он вдребезги разнес полный вина хрустальный кубок, который Великий князь держал перед собой в руке. Если бы юный княжич промахнулся и поразил не кубок, а правителя, то его, княжича, тут же убили бы великокняжеские слуги. Убили бы они и старого князя, и всю его дворню и разорили бы, а после сожгли и замок, и город, и саму девственную пущу дотла, и все пригодные и непригодные угодья до самого Харонуса. Но, слава Создателю, юный пан Михал не промахнулся, и Великий князь забрал его с собой в свою столицу.

Столица той приграничной державы представляла тогда (да и сейчас, не сомневаюсь, представляет) крайне жалкое зрелище. Город маленький, грязный и полный разбойников. Искоренять разбойников Великий князь не собирался, полагая, что жизнь в постоянном напряжении поддерживает в жителях столицы здоровый ратный дух. И тем не менее столица на то и столица, чтобы в ней собирались не только храбрейшие, но и мудрейшие люди державы. Общение с этими мудрейшими людьми весьма благоприятно сказалось на общем развитии пана Михала, который, как оказалось, имел не только острый глаз, но и пытливый ум. Великий князь по достоинству оценил такие скорые и, главное, похвальнейшие изменения в своем оруженосце (а именно на таковую должность тот и был вначале определен) и уже на следующий год включил пана Михала в состав посольства, отправленного им в цивилизованные страны на поиски союзников или хотя бы денежных средств, в которых он сильно нуждался, готовясь к очередному походу на Тартар.

Отправленное сроком всего на одно лето, посольство сильно задержалось. Оно и неудивительно: вкладывать деньги, а тем более силы в сомнительное предприятие — дело весьма непривлекательное. Вот почему, стараясь во что бы то ни стало справиться с порученным ему делом, великокняжеский посол, переезжая из страны в страну, с каждым разом сулил все более и более заманчивые выгоды. Однако это не привело к желаемому результату, так как вскоре посулы его стали до того невероятными, что не стоило уже и надеяться на то, будто кто-либо поверит в них и пойдет на заключение воинского союза или раскроет свои сундуки. Надо полагать, господин великокняжеский посол и сам это вскоре прекрасно понял, однако не оставлял своих отчаянных попыток и продолжал скитаться от двора к двору. А что еще ему оставалось делать? Вернуться домой и сообщить о провале своей дипломатической миссии, после чего его, обвиненного в государственной измене, посадили бы на кол? Вот посол и продолжал неукоснительно выполнять возложенную на него миссию, казна, приданная ему, неумолимо истощалась, да и само его посольство становилось все менее и менее людным, ибо из каждой посещенной им столицы посол отправлял на родину гонца с — увы! — неутешительным известием.

Возвращавшиеся к Великому князю гонцы также немало рисковали. Однако, к чести тамошних нравов, надо отметить, что все-таки никто из них не был лишен жизни. Также не лишили жизни и юного пана Михала, когда он после четырехлетнего отсутствия вернулся пред очи Великого князя. Отсидев положенный срок — две недели — в подвале великокняжеского замка на хлебе и воде, пан Михал был отпущен домой до, как было сказано, дальнейшей высочайшей воли. Так он оказался в родных пенатах, в пуще, в родительском замке. А вскоре, по прошествии десяти дней, он прибыл к Цимоху. Случилось это, как я уже отмечал, ровно пять лет тому назад, в самом конце августа.

Михал приехал к Цимоху не один, а взял с собой своего верного слугу Змицера, ровесника, товарища еще по детским играм. Охотничьих собак Михал не брал, всецело надеясь на знания и опыт старого полесовщика. И действительно, еще с самого утра Цимох сказал жене:

— Сдается мне, что едет к нам паныч.

Старая Цимошиха в ответ на это только покачала головой.

А зря! В полдень приехали пан Михал со Змицером. Цимох встречал их во дворе, помог спешиться, завел коней под навес и хотел было задать им сена, да Змицер запротивился, сказал, что кони будут есть только овес, овса у них с собой достаточно. Цимох все понял, но спорить не стал. Змицер боялся сглаза, ну и ладно.

Проведя высоких гостей в дом и усадив их за стол, Цимох спросил у княжича, подавать им обед или, может быть, у них и для себя все запасено. На что пан Михал рассмеялся и сказал, что он всегда, сколько себя помнит, прекрасно относился к Цимоху и на этот раз тоже не собирается отступать от исстари заведенной привычки. Тогда Цимох дал знак, и Цимошиха накрыла на стол. Еда была такая: жареное мясо дикого кабана с гарниром из сладких кореньев, а питьем служил перебродивший медовый сок. Змицер ел молча, без аппетита, зато пан Михал то и дело нахваливал угощение. Иных разговоров во время трапезы не велось.