Феноменологическая психиатрия и экзистенциальный анализ. История, мыслители, проблемы - [237]

• философско-антропологическую ориентацию (и ограниченность) методологии и основных приемов исследования – ни один из методов и подходов, заимствованных из философии не будет использован экзистенциально-феноменологической психиатрией во всей его полноте, их использование всегда будет ограничено конкретной областью – исследованием психически больного человека.

В результате этих своеобразных трансформаций в рамках феноменологической психиатрии и экзистенциального анализа вызревает своеобразная теоретическая система, отмеченная многочисленными наложениями, расхождениями, противоречиями и смещениями.

Но феноменологическая психиатрия и экзистенциальный анализ не просто сформировались под влиянием философии. Что не менее важно и часто забывается: они сами не остались для философии безразличными.

И здесь, говоря о влиянии единой традиции экзистенциально-феноменологической психиатрии на пространство философии XX в. и главным образом о ее историко-философском значении, необходимо вычленить четыре тематических блока: 1) вклад феноменологической психиатрии и экзистенциального анализа в процесс диалога философии и психиатрии; 2) особенности постановки и решения традиционных философских проблем; 3) постановка и решение собственных философских проблем; 4) идейное влияние, философское созвучие и продуктивная критика идеями представителей философии XX в. Несмотря на то, что эти блоки несколько накладываются друг на друга, их строгое вычленение должно способствовать наиболее адекватной констектуализации единой традиции экзистенциально-феноменологической психиатрии.

1. Вклад феноменологической психиатрии и экзистенциального анализа в процесс диалога философии и психиатрии. Как отмечалось в начале работы, развитие феноменологической психиатрии и экзистенциального анализа явилось одним из этапов взаимодействия и сближения философского и клинического знания. В какой-то мере сама традиция экзистенциально-феноменологической психиатрии стала первым опытом построения философско-клинического пространства рефлексии. И несмотря на множественные расхождения между идеями ее представителей, на наш взгляд, ее можно охарактеризовать как единый философско-психиатрический проект.

Дело в том, что все междисциплинарные теории возникновения и развития психического заболевания, которые существовали до появления феноменологической психиатрии, не смогли ни достичь в своем развитии стадии самоосмысления, осмысления своих оснований и составляющих, ни сформировать собственную философскую проблематику. Все их особенности были продиктованы сочетанием составляющих их элементов. Взять хотя бы патопсихологический кружок В. Шпехта (если можно так вольно называть исследователей, объединенных вокруг «Журнала патопсихологии»): за счет взаимодействия феноменологии и психологии формируется специфическое предметное пространство, исследуются феномены сознания, памяти, чувств и т. д., но в самой теоретической системе специфических для данного направления философских проблем еще не возникает, не прорабатывается методология и не рефлексируется фундамент.

Экзистенциально-феноменологическая психиатрия прошла путь от эклектизма феноменологической психиатрии до синкретизма экзистенциального анализа, сформировав единый теоретический комплекс идей. Достигнув своего завершения в работах Бинсвангера и акцентировав основополагающую проблематику в Dasein-анализе Босса, она представила единое направление с общими опорными пунктами, методологией, проблематикой.

Если говорить о конкретном вкладе в развитие философско-клинических исследований, то можно отметить несколько моментов. Во-первых, феноменологическая психиатрия и экзистенциальный анализ впервые разработали специфические методы подобного исследования: понимающую психологию и структурный анализ, направленные как на возможность установления контакта с больным на практике, так и на теоретическое (философское) осмысление полученного материала. После Ясперса, а также продолживших его исследования в сфере психозов Минковски, Гебзаттеля, Штрауса, Бинсвангера и др. стали говорить о том, что больного, прежде всего, можно и нужно понять. Эта возможность и необходимость герменевтики в клинике стала важной частью культуры второй половины XX в., а литература и кинематограф стали обыгрывать сюжет понимания психически больного и показывать тот глубокий и необычный внутренний мир, который скрывается за казалось бы нерушимой стеной. Сама проблема опыта человека, поставленная впервые именно в феноменологической психиатрии и экзистенциальном анализе, стала одной из центральных тем развивающейся философии психиатрии.

Во-вторых, используя метод понимания, сначала феноменологическая психиатрия, а затем экзистенциальный анализ совершили своеобразную онтологическую или экзистенциальную реабилитацию психического заболевания. Патологический опыт был вписан в экзистенциальный порядок бытия, наделен онтологическим статусом, статусом реальности и истинности. Переживания психически больного стали трактоваться как полноценные переживания, мир как обычный мир, только несколько отличные от переживаний и мира большинства. В-третьих, следствием этой онтологической реабилитации стал антропологический поворот в психиатрии – психиатрия обратилась не к совокупности симптомов и синдромов, не к нарушенным и появившимся в патологии процессам, а к конкретному человеку, его ощущению мира, самоощущению, его своеобразному и отличному от других существованию. Именно феноменологическая психиатрия и экзистенциальный анализ во многом определили антропологизацию и гуманитаризацию психиатрии. И эти достижения были бы невозможны без включения в пространство психиатрии философии.