Феномен языка в философии и лингвистике - [8]

Основные труды и источники:

• Сочинения: В 4 т. Т.1 / Ред. В. Ф. Асмус. М., 1976. – 550 с.

• Сочинения: В 4 т. Т.2 / Ред. З. Н. Микеладзе. М., 1978. – 687 с.

• Сочинения: В 4 т. Т.4 / Пер. с древнегреч.; Общ. ред. А. И. Доватура. М., 1984. – 830 с.

Основные лингвофилософские идеи:

1. Причины изменения вещи следует искать вне её. [Экстраполяция: Причины изменения языка следует искать вне языка].

Говоря о причинах изменения мира, Аристотель отмечает, что вещь сама по себе не может претерпевать каких-либо изменений, ср.: «Не сам же субстрат вызывает собственную перемену». «Начало и причина должны быть вне тех вещей, начало которых они есть». Иными словами, причины любых изменений вещи следует искать вне этой вещи. Позднее эта мысль была высказана более глобально Л. Витгенштейном, ср.: «Смысл мира должен лежать вне его».

Вероятно, данное положение применимо не только к вещам (и к миру в целом), но и к языковым явлениям, в частности, к вербальным знакам которые фиксируют представления вещного мира. В языке субстратом является звуковая материя. Фонетические законы, в соответствии с которыми изменились или изменяются звуковые оболочки слов, являются предметом исследования в лингвистике уже не одно столетие. Как подтверждается, изменения членораздельных звуков языка происходят благодаря человеческой природе – физиологии органов речи, "экономии физических сил". Причины изменения словесных значений принято искать в семиотических отношениях или в так называемой экстралингвистической функции слов, а именно, в соотношении словесного знака и обозначаемого с его помощью понятийного образа предмета. Здесь срабатывает закон "экономии духовных сил". Кроме того, исходя из принципа системной организации языка, причиной семантических изменений языковых единиц считаются их парадигматические ассоциации и синтагматические отношения, которые в большей мере обусловлены рациональным мышлением человека.

2. Мир организован по бинарному принципу противоположных начал.

Аристотель видит причину изменения сущностей в противоположности их «начал». Начала организованы по бинарному принципу, т. е. по принципу противопоставления и противоборства, ср. предел – беспредельное, правое – левое, единственное – множественное, мужское – женское, белое – черное и др.

Мы видим, однако, что по бинарному принципу организованы многие языковые категории, т. к. в них опосредованно отражается архаичное миропонимание. Противопоставление фиксируется между категориальными значениями в рамках одной и той же категории, ср. совершенный вид – несовершенный вид; определенность – неопределенность; единственное число – множественное число и др.

3. Вещи возникают в результате соединения и разъединения.

Логика возникновения вещей, которую Аристотель объясняет как отношение «соединения» и «разъединения», вполне приемлема для объяснения образования вербальных единиц в языковой системе. Сложные словообразовательные конструкции образуются путем соединения более простых элементов – морфем, ср. каменотес, самооборона. Отдельные простые слова во многих случаях являются продуктом распада речевых единиц – предложений и словосочетаний, ср. жилой дом – дом; входная дверь – дверь, военный человек – военный. Автор «Краткой сравнительной грамматики индоевропейских языков» (1904) Карл Бругман выдвинул в отношении данной проблемы гипотезу о том, что человеческая речь первоначально осуществлялась в форме предложений, а отдельные слова – это явление более позднего развития языка, и что слова представляют собой продукт усечения предложений.

4. Языковые средства используются в определениях сути вещей. Определение – это высказывание, в котором дается знание о существовании вещей.

Аристотель неоднократно обращался к описанию природы и роли определений, ср.: «Определением будет обозначение сути (logos) через слово». «Всякое изучение происходит через предварительное знание…, через определения». «То, что входит в определение, разъясняющее каждую вещь, также есть части целого». «Всякую вещь можно обозначить не только ее собственным определением, но и определением чего-то иного». «Определение касается общего и формы». «Определение – это речь, объясняющая, почему вещь есть». «Всякое знание опирается на определения». «Тот, кто дает определение не через предшествующее и более известное, не определяет».

На основании данных положений можно более точно представить роль слова в процессе познания и объяснения. Слово именует суть вещи, которая раскрывается посредством других слов, участвующих в определении этой сути. Только посредством слова многословное, многосоставное определение соотносится с определяемой вещью – с ее сущностью и формой. Функция определения состоит в разъяснении знания о вещи. Поскольку всякое определение, чтобы быть понятным, опирается на известные знания, новое знание может быть представлено через известное знание. Это возможно благодаря использованию множества разных определений для одной и той же вещи, причем «несобственных».

Определение выступает в качестве меры определяемого. При этом «мера всегда однородна с измеряемым». Если эту аристотелевскую аналогию применить к отношению сознания и действительности, абстрагируясь от того, что «человек есть мера всех вещей» (Протогор)], то можно предположить, что «однородными» должны быть, с одной стороны, признаки, заключенные в вещи или свойства вещи, проявляющиеся в ее внешних связях, и, с другой стороны, представления этих признаков и свойств в сознании. В противном случае нарушится поступательное движение познания от известного к неизвестному.