Феномен хищника - [197]

Учитывая разницу в физической силе, в самом начале пути влюблённые разделили оружие по справедливости. Ему достался свежевырезанный дубовый посох, ей – плазмотрон на предплечье правой руки. Ожидая появления зверя, оба отрешились от эмоций, охватывая взглядами максимальный объём пространства перед собой и по сторонам.

Косолапый хозяин леса вывалился из зарослей прямо перед людьми – непривычный запах точно указал ему место. Завидев добычу, которая и не думала спасаться бегством, крупный бурый медведь на секунду замер. Потом взревел, поднимаясь на задние лапы, пугая немалым ростом и ощеренной пастью.

-Вася, давай, – шепнул парень.

Наедине влюблённые так звали друг друга. Она его – «Вас», он её – «Вася».

Сгусток плазмы ударил в землю прямо перед задними лапами матёрого зверя, и таун-люди узнали, почему их далёкие предки называли внезапный понос «медвежьей болезнью». Оскандалившийся агрессор тотчас же ломанул в кусты, а счастливая парочка, затаптывая огонь, давилась беззвучным смехом и зажимала носы.

В другой раз на чужаков положила глаз рысь. Ей повезло меньше из-за манеры прыгать на спину с высоты. Шестым чувством и боковым зрением Василий заметил шевеление веток, в прыжке повалил спутницу наземь, прикрывая собой. Падая, Василиса выстрелила – на землю упал лишь обугленный ком костей с небольшим количеством мяса. Слишком мощным оказался заряд.

Потом лес понял: эти люди пришли сюда жить в мире, а не палить во всё подряд без цели и смысла, как делали это летавшие на дискаях. И принял пару под сень своих пышных ветвей.

А вот в первой из отмеченных на карте деревень их не приняли. Некому было. Стояли лишь девять осиротевших домов, десятый недавно начали строить. Не успели. Теперь повсюду валялись только несвежие трупы с отрезанными ушами – мужчины и женщины, дети и старики. Многие тела без одежды и со следами садистских пыток, иные вовсе разрублены на части.

Василий и Василиса так никогда и не узнали – кто, почему лишил жизни всех этих людей. Светлана узнала только сейчас, и в глазах девушки вспыхнул яростный пламень.

Путники, поняв, что никому здесь помочь не смогут, а жить посреди кладбища невозможно, прошли по домам, собрали кое-какие полезные вещи. Все жилища убитых носили следы погрома – немудрёная мебель поломана, утварь сплошь на полу, стены в бурых пятнах запёкшейся крови. В одном из домов так и висел до сих пор на стене почерневший труп женщины с распоротым животом. У ног ссохлось крошечное тельце неродившегося ребёнка. Такой безжалостной и страшной оказалась на самом деле «свобода»…

Путь влюблённых, хоть и не устланный розами, в итоге завершился благополучно. Следующая деревня, раза в три побольше первой, оказалась жива и относительно здорова. В прошлом сезоне тут отчего-то погибли на полях все посевы, несколько жителей послабее умерли с голоду, не дотянули до следующего урожая.

Местные оказали почёт и гостеприимство вооружённым и при этом доброжелательно настроенным странникам. А после демонстрации возможностей плазмотрона с радостью согласились на то, что Василий и Василиса останутся с ними жить.

Из трёх пустующих домов они выбрали тот, что покрепче, поменьше и стоял на околице, возле самого леса. Деревенские переглянулись – оказывается, в доме до недавнего времени жила бабушка, слывшая ведьмой. Поговаривали: «Вот, померла она, и в первый же год неурожай случился. А теперь не будет дом пустовать – может, и к нам счастье вернётся…»

Нелегко таун-людям было приучаться к полудикому образу жизни. Но любовь помогла. Нередко бывает наоборот – уходит она от бытовых неурядиц да тягомотных будней, будто никогда и не было. А у «Вась» сложилось наоборот. С детства привыкнув к равенству, всю работу они делали вместе – и дом починяли, и кашу варили, и на рыбалку-охоту ходили.

Спустя год закончилось действие Василисиного контрацептива – в таунах не бывало беременных охранников, служивые женщины предохранялись. Но и забеременев, Вася не стала больше похожей на деревенскую. По-прежнему наравне с супругом выполняла любую работу, до последних дней не оставляла и тренировок. Даже стиль одежды сохранила – соорудила себе штаны на бретелях, так и ходила в штанах да рубахе. Платьев на дух не переносила.

Роды шли тяжело, телосложение Василисы не очень подходило для этого. Однако, кое-как обошлось, хоть молодая мама навек зареклась когда-нибудь рожать второго. Пока продолжался процесс, местные женщины кругами ходили поблизости. Во-первых, волновались за «оружную бабу», плазмотрон всегда был при Васе, потому в деревне решили, что муж её с колдовской штуковиной управляться не способен. Во-вторых, им было до ужаса любопытно хоть вполглаза глянуть на роженицу – настоящая ли женщина? Уж больно манерами да голосом непохожа.

Спервоначалу и местные мужики попробовали было насмехаться над Василием: «Кто из вас муж, а кто жена?» Да только приложил он пару-тройку из числа самых здоровых охальников, все и притихли. Теперь, хоть Василий и допустил к роженице всего двух повитух, наиболее опытных и старых, женская половина сельчан, впоследствии расспросив счастливиц во всех подробностях, тоже убедилась: устроена Василиса точно так, как они. Разве что мышц для женщины чересчур многовато, а в остальном – полный порядок.