Феномен «Что? Где? Когда?» - [44]

- Решился поменять опытного звукорежиссера на новичка?

- Решился. Хотя ему это стоило немалых хлопот: такая сложная передача, а у звукорежиссера нет никакого профессионального опыта! Это казалось просто невероятным.

- Какие качества в вашей работе важнее всего?

- Нужно обладать всем тем, чем обладает профессиональный музыкант, не говоря уж об абсолютном слухе. Но главное - умение представить, заранее "услышать" атмосферу того, что предстоит озвучивать.

- Выходит, вы создаете звуковую палитру предстоящего телесобытия?

- Я бы сказала, это своего рода режиссерская экспликация. Только звуковая. Ворошилову нужна многоплановость звука. Вы, наверное, обратили внимание на то, что его голос звучит как-то особо? Он находится не в зале, но где? Где-то! Это "где-то" я и должна передать, чтобы была звуковая загадка. Есть только голос, а сам он невидим, но видит все. Это, конечно, производит сильное впечатление на зрителя.

- Значит, одно из необходимых звукорежиссеру качеств - фантазия... А что еще требуется от него в работе?

- Железные нервы! Знаете, что творится с нами перед эфиром? Минут за двадцать до начала игры у меня пульс - сто ударов, за пять минут - уже полтораста! А когда начинается передача, в это время пульс просто не поддается счету. Стресс невероятный! К счастью, он длится недолго. Вот передача в эфире, прошла музыкальная "шапка", Фукс своей камерой взял в кадр игровой стол, на котором распорядитель раскладывает письма... Тут и мы "входим" в зал.

- Мы - это кто?

- Приглашенные зрители. Чтобы чувствовалась их звуковая атмосфера, я даю "гур-гyp" толпы. Затем меняю звук - как бы подхожу к игровому столу. Потом переключаюсь на микрофон дикторской кабины. И как только Ворошилов произносит: "Здравствуйте, уважаемые телезрители! Начинаем очередную игру "Что? Где? Когда?" - я мгновенно успокаиваюсь. В чем тут дело? Да в том, что Ворошилов необычайно ответственно относится к игре. И раз он начал - вперед за ним, без страха и упрека! Хотя, конечно, в любой момент всякое может случиться - такая передача... Но к этому все готовы.

- Итак, началась работа...

- Да. И, как актер, выйдя на сцену, забывает обо всем, кроме своей роли, так и я тоже вся ухожу в игру. Ворошилов и Стеценко знают вопросы и ответы заранее, потому что сами их находили и подбирали. Фукс тоже знает - ему это необходимо, чтобы успевать вовремя переключить внимание. А вот я люблю играть сама и хочу, чтобы вопросы были для меня такой же неожиданностью, как и для всех остальных. Я слежу за обсуждением, но не вылавливаю правильную версию, а стараюсь проследить, куда идут "знатоки".

- Как же вы это делаете?

- Над столом висят микрофоны, у каждого игрока свой. И я, как на музыкальном инструменте, варьирую голоса: один могу приглушить, другой - усилить. Получается некая, что ли, мелодия, мелодия обсуждения. Главное в ней - многоплановость мыслей, переживаний, интонаций, тембров... Не зная ни вопроса, ни ответа, я оказываюсь в позиции, близкой к позиции зрителя. Что тот сказал? А что этот? Очень интересно! И я мечусь между участниками обсуждения, улавливая в звуке оттенки их мыслей, настроений.

- А если чья-то мысль вам пришлась больше по душе - задерживаетесь?

- Нет, я не могу задержаться. Ведь обсуждение продолжается - и меня несет вместе с ним!

- Перед вами один экран?

- Один монитор, эфирный, у Ворошилова - он телезритель. А у меня их шесть. У меня множество дополнительной информации, которая ему просто не нужна. Он видит результат. Мне же нужно знать, во-первых, кто именно сейчас говорит. Во-вторых, какой стол в центре внимания – бывало ведь, что в игре участвовало до тринадцати столов! В-третьих... Вот Фукс дает крупный план игрока. Кто это? Помнить всех невозможно. Я не имею в виду "звезд" - их-то мы знаем, как своих детей. А остальных стараюсь различать по каким-то характерным деталям: один - с усами, другой - в голубой рубашке, третий - жгучий брюнет, четвертый - кудрявый... Значит, мне необходима еще и камера общего плана: я должна видеть, как они сидят относительно первого микрофона, кто сел за второй, кто - за третий... Конечно, у нас с Фуксом есть своя система знаков, он мне в монитор незаметно показывает, какой крупный план сейчас будет. Но все равно реакция должна быть мгновенной. В этой передаче каждая доля секунды на вес золота! И такая гонка продолжается два часа.

- Сколько микрофонов работает в передаче?

- До тридцати - сорока. А звуковых входов бывает и пятьдесят.

- Что если по ходу игры возникнет скандал?

Скажем, "знатоки" заспорили с Ворошиловым. Как реагирует на это звукорежиссер?

- Такие скандалы украшают передачу, и мы ждем их с нетерпением. Тут же подключаемся, чтобы подать конфликтную ситуацию во всем блеске, сделать, так сказать, достоянием общественности.

- Как вы по ходу игры общаетесь с Ворошиловым?

- Я его все время чувствую. Это поразительная вещь, которую мы с ним не раз обсуждали. Я, например, мгновенно чувствую, когда у него падает настроение...

- Мы, телезрители, тоже это чувствуем. Голос его настолько нам знаком, что малейшее отклонение от привычных интонаций сразу ощутимо.