Феникс в обсидиане - [10]

— Приветствую вас, епископ Белфиг, — ответил я. — Благодарю Духовного лорда Ровернарка за гостеприимство и хотел бы несколько минут поговорить с вами наедине.

— Ага! У вас ко мне какое-то дело, дорогой граф, — оживился он. Конечно! Моржег и все остальные, оставьте нас. Но будьте неподалеку — вы можете мне понадобиться.

Я улыбнулся. Епископ не хотел рисковать — вдруг окажусь наемным убийцей.

Все вышли, и Белфиг поманил меня пухлой рукой.

— Ну, дорогой граф, что у вас за дело ко мне?

— У меня нет конкретного дела. Но мне хотелось бы задать вам вопрос. Может быть, даже не один.

— Так спрашивайте, сэр! Спрашивайте!

— Во-первых, меня интересует, почему тут всем знакомо мое имя. Во-вторых, если вы, судя по вашему положению, действительно обладаете мистическим знанием, то ответьте, кто призвал меня сюда? От ваших ответов зависят мои остальные вопросы.

— Ну, дорогой граф! Ваше имя известно всем! Вы — герой мифов и легенд. Вам ли этого не знать!

— Предположим, я только что очнулся от тяжелого глубокого сна и ничего не помню. Расскажите мне эту легенду.

Епископ Белфиг, нахмурившись, потрогал толстыми, в массивных перстнях пальцами свои карминовые губы и заговорил — глухо и неторопливо:

— Что же, пусть будет так. Рассказывают, что когда-то было на свете четыре Повелителя Льда — Северного, Южного, Восточного и Западного, — но все они погибли, кроме Повелителя Южного Льда, который, заколдованный, должен был замерзнуть в своей крепости. Но он был вызван оттуда, когда над его народом нависла опасность. Все это случилось в глубокой древности, спустя всего лишь одно или два столетия после того, как самые знаменитые города мира — Барбарт, Ланжис Лихо, Кородун и другие — были стерты льдами с лица земли.

Эти названия показались мне знакомыми, и все-таки они мне ни о чем не говорили.

— Это все? — спросил я.

— Это главное. Но если нужно, я могу найти книги, где все излагается гораздо подробнее.

— Значит, это не вы призвали меня?

— Зачем же мне было призывать вас? По правде говоря, граф Урлик, я не очень-то и верил преданию.

— А сейчас вы верите? Или думаете, что я самозванец?

— Ну почему же? Хотя даже если это и так, отчего бы мне не подыграть, коли вам нравится называться графом Урликом? — Он улыбнулся. — В Ровернарке все хорошо, что ново. Мы рады любому развлечению.

Я улыбнулся в ответ:

— Всегда приятно, епископ Белфиг, беседовать с мудрым софистом. И все-таки немного озадачен. Представьте, я обнаружил себя едущим в колеснице по льду. Мое имя и снаряжение были мне знакомы, но все остальное видел впервые. Я — человек, у которого нет собственной воли. Я — герой, и меня призывают туда, где я необходим. Не хочу утомлять вас, мой повелитель, рассказами о своей трагедии, но уверен, что ни при каких условиях не оказался бы здесь, если бы не должен был участвовать в какой-то борьбе. Если не вы призвали меня, то, может быть, вы хотя бы знаете, кто это сделал?

Белфиг нахмурил нарисованные брови, но тут же лицо его прояснилось, и он насмешливо посмотрел на меня.

— Боюсь, граф Урлик, что не смогу быть вам полезным — у меня нет никаких предположений. Нам воевать не с кем. Единственное, что угрожает нашему Ровернарку, это лед, который спустя одно или два столетия перевалит через горные цепи и уничтожит нас. Предчувствуя катастрофу, мы проводим время настолько весело, насколько это возможно. И будем рады, если вы присоединитесь к нам. Но, разумеется, при условии, что Светский лорд не будет возражать. Вы расскажете нам свою историю, какой бы невероятной она ни была, а мы взамен можем предложить вам все наши развлечения. С непривычки они действуют возбуждающе.

— Так что, у Ровернарка нет врагов?

— Нет таких, кто мог бы представлять серьезную угрозу. Несколько разбойничьих банд, несколько пиратских. Обычное отребье, которое есть вокруг любого города. Но кроме них — никого.

Я недоверчиво покачал головой:

— А какие-нибудь группы в самом городе, жаждущие свергнуть вас и Светского лорда?

Епископ Белфиг рассмеялся:

— Я понимаю, дорогой граф, вам всюду мерещится борьба! Уверяю вас, здесь этого нет. Наш единственный враг — скука. Но поскольку вы здесь, нам этот враг не страшен.

— В таком случае мне остается поблагодарить вас за гостеприимство. Я воспользуюсь им. Не сомневаюсь, что у вас в Ровернарке есть и библиотеки, и ученые.

— В Ровернарке мы все — ученые. И библиотек у нас тоже достаточно. Можете пользоваться ими.

В конце концов попытаюсь, подумал я, найти за это время путь к Эрмижад, путь в мир элдренов, который так любил. Мне все еще не верилось, что я призван сюда просто так. Хотя не исключено, что меня сослали затем, чтобы когда-нибудь я стал свидетелем гибели Земли.

— Однако, — продолжал епископ Белфиг, — я не имею права один принять такое решение. Мне нужно посоветоваться с моим другом Светским лордом. Но я не сомневаюсь, что и он будет рад, если вы останетесь у нас погостить. Однако нужно будет найти для вас соответствующие покои, и рабов, и все остальное. Эти заботы тоже помогут нам одолеть скуку, царящую в Ровернарке.

— Я не люблю рабов.

Епископ Белфиг улыбнулся:

— Не делайте поспешных заявлений, вы их еще не видели. — Он помолчал, насмешливо глядя из-под искусственных ресниц. — Хотя, может быть, вы явились из того исторического периода, когда владение рабами не поощрялось, не так ли? Я читал, что в истории бывали и такие времена. Но в Ровернарке никого не превращают в рабов насильно. Рабами у нас становятся по собственному желанию. Каждый может выбрать для себя, что он хочет. Это Ровернарк, граф Урлик, здесь все — и мужчины, и женщины — свободны и вольны поступать так, как диктуют им их наклонности.