Феникс. Терапевтические паттерны Милтона Эриксона - [5]

Но есть и другой аспект, в котором мы подобны Пигмалиону. Порой намеренно, но чаще неосознанно мы наделяем окружающий мир собственными представлениями о том, каким этот мир является или должен являться. Каждый раз, когда мы вступаем во взаимодействие с другим человеком, то, что мы сообщаем ему, служит проявлением или воплощением представлений, составляющих нашу личную модель мира. И если вы, подобно Пигмалиону, искусно пользуетесь имеющимися в вашем арсенале коммуникативными инструментами и навыками, вы можете внедрить в вашего собеседника представления и нормы, соответствующие вашим собственным. Так происходит, когда приятель-модник просвещает вас относительно новых веяний и вы, следуя его наставлениям, обновляете свой гардероб, или когда психотерапевт убеждает вас, что выплакаться полезно для душевного здоровья, и вы, следуя его совету, заливаетесь горючими слезами.

Наш опыт говорит о том, что все психотерапевты подобны Пигмалиону в том смысле, что все они, будучи индивидами, усвоили определенные способы понимания мира поведения и опыта, а затем — в той степени, в которой они искусны в своей профессии, — внушают эти способы понимания и своим клиентам. Например, последователи транзактного анализа учат клиентов рассматривать свой личный опыт как проявления эго-состояний «Родителя», «Взрослого» и «Ребенка». Несомненно, возможны и другие способы классификации опыта и поведения; почему бы, к примеру, не разделить эго-состояния на состояния младенца, подростка и старика или на гипореактивные, реактивные и гиперреактивные состояния? Сторонник рационально-эмотивной теории будет учить вас организовывать и выверять свои убеждения в соответствии с определенными критериями логики и рационализма. Все это — примеры «институциализированных» наборов убеждений, ценностей и перцептивных особенностей. Нам частенько случалось наблюдать аналогичное явление на уровне отдельного индивида: психотерапевт, испытавший на собственном опыте удовлетворение от того, что он всегда говорит другим, чего он от них хочет, затем явно или неявно пытается внушить это представление и связанные и ним формы поведения своим клиентам. Психотерапевт, нашедший в медитации избавление от преследующих его самого проблем, как правило, предлагает попробовать медитацию всем пациентам, обращающимся к нему со своими разнообразными проблемами. Разумеется, в функции психотерапевта входит помощь клиентам в изменении представлений, норм и форм поведения или усвоении новых. Все эти примеры мы привели для иллюстрации одного нашего наблюдения: мы заметили, что характер изменений, которых тот или иной психотерапевт хочет добиться от своих клиентов, как правило, соответствует модели мира самого психотерапевта (особенностям его профессиональной подготовки и личного опыта), а не является функцией модели мира клиента и вообще с нею не связан. Все дело в том, что рекомендации, исходящие из наших персональных и профессиональных норм или представлений, отнюдь не охватывают всего диапазона возможностей, а, напротив, ОГРАНИЧИВАЮТ диапазон возможностей. И психотерапевты, подобно Пигмалиону, в лице своих клиентов непреднамеренно производят копии самих себя. В подобном методе лечения как таковом нет ничего предосудительного или ошибочного, однако его эффективность зиждется на предпосылке, согласно которой то, что хорошо для одного человека, хорошо и для другого, а также на том, что проблемные ситуации, подпадающие под одну и ту же категорию и субъективное описание, структурно изоморфны и что предлагаемое готовое решение приемлемо для любого индивида и может быть скопировано.

В число поразительных особенностей Милтона Эриксона входит его многократно подтвержденная способность добиваться успеха в работе с клиентами, которые жаловались на самые разные проблемы и принадлежали к самым разным слоям общества. Секрет неизменного успеха Эриксона состоит в том, что изменения в представлениях или формах поведения, которые он предлагает своим клиентам, всегда связаны с моделью мира самого КЛИЕНТА. Терапия Эриксона столь действенна не потому, что он способен гипнотизировать людей, — она действенна потому, что он умеет использовать гипноз так, что это соответствует модели мира клиента. Эриксон добивается успеха не потому, что ему известен «правильный метод лечения» той или иной проблемы, — он добивается успеха, поскольку при разработке оптимальной формы вмешательства руководствуется моделью мира клиента. Представляется естественным и неизбежным, что каждый психотерапевт проводит терапию в соответствии со своими представлениями о том, применение какого терапевтического метода является в данном случае оптимальным. И также естественно, что психотерапевт задает вопросы, реагирует на ответы и дает рекомендации в соответствии со своими представлениями о том, что в данном случае является оптимальным, достоверным, значимым, осмысленным и так далее. Вспомните, к примеру, какой-нибудь вопрос, по поводу которого ваши взгляды в течение жизни подверглись принципиальным изменениям (скажем, вопрос о моногамии, представления о честности, отношение к смерти или вера в астрологию). Если сравнить ваши реакции (то, что вы по этому поводу говорили и чувствовали, и даже выражение вашего лица) в связи с этим вопросом до и после изменения ваших взглядов, вероятно, окажется, что реакции тоже изменились. Этот факт кажется банальным, однако теперь волей-неволей придется сделать следующий шаг и признать, что, за исключением случаев сознательного контроля, формы вашего поведения и коммуникации в контексте терапии в не меньшей степени являются функцией ваших личных представлений, безотносительно того, идет это на пользу терапии или нет, и это накладывает определенные ограничения на характер ваших взаимодействий с клиентом.