Феникс, или Возрождённый оккультизм - [70]

Святой с горы Лбу

Размышляя об аскетизме, практикуемом восточными святыми, Фрэнк Дж. Карпентер замечает: «У них целый легион методов самоистязания. Мне приходилось видеть таких, кто сидели или стояли в полной неподвижности, пока их тела не коченели и они не теряли способность владеть мышцами и суставами. Некоторые держали плотно сжатые в кулаки руки над головой до тех пор, пока ногти не прорастали сквозь ладони наружу. В Бенаресе живут йоги, из которых одни никогда не сидят, а другие лежат на ложе, утыканном железными шипами, или на слое битого камня». Но это еще далеко не все. Некто, прогуливаясь как-то днем вдоль ступенчатых пристаней на берегах Ганга, увидел множество изуродованных человеческих существ, представлявших собой весьма жалкое зрелище: там был святой, который выглядел как подушечка для булавок, ибо он утыкал свое тело таким количеством палочек, что стал похож на дикобраза; у другого руки полностью отсохли, а на их месте остались только огрызки костей; третий висел головой вниз на специально приспособленной для этого стойке до тех пор, пока не потерял сознание от прилива крови к голове; четвертый ослепил себя раскаленным докрасна железом; пятый ходил, повернув голову назад, пока она не закрепилась в таком положении, и он уже не мог более принимать обычную пищу, кроме нескольких капель жидкости. Остается только спросить, каким эти люди должны представлять себе Бога, если они воображают, что всемилостивый Отец находит удовольствие в подобном зрелище. Многие из этих святых делают все это во искупление какого-нибудь греха. Они становятся «чистыми», становясь бесполезными. Что за странная идея, — полагать, что кто-то может стать ценным для Божества, став бесполезным для себя и обузой для своего общества! Множество индусов поклоняется Божеству в образе Великой Матери. Но какая же мать смогла бы без слез смотреть на своих искалеченных детей, к тому же зная, что они изуродовали себя, чтобы заслужить ее любовь?

Единственным оправданием подобных действий можно признать утверждение, что они служат ступенями к достижению контроля над собой и что монах нищенствующего ордена добивается твердости воли, «демонстрируя» муки плоти. Но даже это вряд ли можно посчитать достаточным объяснением, поскольку люди, по-настоящему просвещенные, находили Бога в красоте, служении и воплощении в жизнь высоких идеалов. И хотя все мы уважаем таких добровольных страдальцев за праведные побуждения, толкающие их на подобные поступки, мы все же надеемся, что придет такое время, когда люди будут поклоняться Богу в радости, а не в печали.

У религии мало законов, и все они просты и великодушны, у теологии, напротив, законов — тьма, и все они сложны и жестоки. Задавленные на протяжении веков тяжестью запретительных законов, люди стали ошибочно принимать дискомфорт за добродетель. Согласно уставу ирландского Святого Коломбана, монах, который не сказал «аминь!» в конце молитвы, разговаривал в трапезной или чихнул в начале псалма, получал шесть ударов монастырской плетью. За другие провинности — от икоты до забывчивости на исповеди — его могли приговорить к наказанию до двухсот ударов плетью, а применять наказание поручали самому сильному и усердному монаху. Не так давно стало известно об одном фанатичном божьем человеке, сожалевшем о прекращении практики истязания плоти. Он считал порку хлыстом весьма эффективным способом внедрения в сознание человечества величия Бога и даже намекнул, что нынешняя тенденция к отступлению от правой веры возникла в основном из-за отмены такой цивилизованной формы наставления. В Средние века церковь доказала, что если человека достаточно долго пороть плетьми, то его можно заставить сказать практически все, чего пожелают его мучители. В своей книге «Жизнеописание отцов церкви» Батлер описывает один случай покаянного благочестия. Петр Алькантарский, умерший в 1562 году, желая, чтобы его глаза «проще было бы держать под контролем разума и чтобы они не могли по причине излишнего любопытства нарушить внутреннюю сосредоточенность его ума, наложил на них такое ограничение, что, будучи монахом, лишь спустя долгое время узнал, что в церкви его монастыря сводчатые своды. <…> А дело было в том, что он никогда не поднимал глаз к потолку. <…> Он прожил в монастыре четыре года, ни разу не обратив внимания на дерево, которое росло у входа». Р.С.Харди по поводу того же монаха замечает, что тот рассказывал св. Терезе, как он прожил в обители своего ордена три года, не видя ни одного из монахов, а зная их только по голосу, так как никогда не поднимал на них глаз; и если бы он не следовал по пятам за другими монахами, он не смог бы найти дорогу во множество мест, которые ему часто приходилось посещать. Он был человеком, который прожил жизнь в созерцании пяток окружавших его людей, боясь, что, если он посмотрит на их лица, его ощущение величия Бога сразу же испарится! Ему никогда и в голову не приходило, что, если бы он наконец поднял лицо и посмотрел на окружавший его мир и раскинувшиеся над ним небеса, он смог бы с гораздо большей пользой узреть чудеса своего Творца. Что за странная психология, когда человек должен бояться смотреть на жизнь, потому что иначе его Бог улетучится!