Феникс - [48]

- Может, и бездарен, - безжалостно сказал С***, - а может, и нет... Между прочим, великий Бунин в конце жизни пережил нечто подобное. Ругал молодых, неопытных литераторов-модернистов, в тайне им завидуя. Представляешь? Живой классик, гений, нобелевский лауреат! - а соплякам позавидовал, грозился написать что-нибудь этакое, модернистское, заведомую бессмыслицу, чтобы потом посмеяться над критиками, которые его творение примут всерьез. Но не смог. Честно признался - не могу.

- Бунин, однако, был слишком стар, чтобы переделать себя, - продолжил С***, глядя на Георга умными глазами, - а у тебя еще не все потеряно. Я видел твои работы и некоторые мне понравились. Например, твоя "Речная нимфа" и "Вечный покой". Так вот, в "Нимфе" ты уже ступил на порог того мира, о котором ты так мечтаешь. Еще шаг в этом направлении и ты достигнешь цели. Вернее, выйдешь на нужную тебе дорогу. Поднимешься на новый уровень восприятия реальности... Я тебе посоветую сходить в церковь и помолиться. Помогает. Во всяком случае, мне здорово помогло. Я словно заново родился.

- Ты веришь в Бога?

- Верю, - сказал С***, поглаживая свою густую черную бороду с первыми проблесками седины.

"А ведь он действительно верит, - подумал Георг. - Вот и объяснение его чудесной метаморфозы. Он нашел своего Бога, а я нет. Он, безусловно, конформист, но есть в его конформизме, что-то хорошее, доброе".

- Ты знаешь, - сказал Георг, - здесь я попадаю в аналогичную ситуацию, что и в творчестве. Не могу себя заставить... в данном случае - заставить себя перекрестить лоб. Бываю иногда в церкви из любопытства... или возле нее... но вот чтобы стать лицом к храму и на глазах у всех перекреститься не могу. Раз позавидовал одному парню. Не калека, не убогий - молодой, здоровый парень, и даже не из тех, что приезжает в церковь на "мерседесах" эти везде впереди - в КПСС, в капитализм, к Богу... Нет, это был простой рабочий парень. Он как-то ПРИВЫЧНО подошел к воротам храма, сдернул кепку, быстро и уверенно осенил себя крестом, поклонился и направился к ступеням церкви с видом человека, который не чувствует себя здесь лишним... И вот тогда я ему позавидовал. Но последовать его примеру я не сумел. Даже дома, когда один... у меня ведь иконы есть, я их сам писал... тоже не могу перекреститься... Почему-то мне неловко. Будто я делаю что-то постыдное, изменяю каким-то принципам. Ведь нас учили: не будь конформистом.

- Это не конформизм. Просто до сих пор мы блуждали в потемках, выдавая их за яркий свет. Ходили не теми дорогами. Но когда мы, наконец, находим настоящую дорогу... - помнишь?.. дорогу, ведущую к Храму, - тогда тебе уже никогда не придется изменять самому себе.

Через год после этого разговора Георг узнал, что С*** умер.

Как же так, недоумевал Георг, ведь ему было всего немногим за тридцать пять лет... Наверное, никакая метаморфоза сознания даром не дается. За все надо платить, да еще по самой дорогой цене. Как Грибоедов, про которого рассказывали, что он будто бы продал душу дьяволу или каким-то восточным мудрецам, обещавшим даровать ему талант, в обмен на жизнь. После сделки Грибоедов написал свою бессмертную комедию, счастливо женился на молоденькой красавице, но вскоре был разорван на куски толпой невежественных фанатиков.

С*** душу не продавал, просто поверил в Бога. Оказывается, любая вера требует жертв.

А старый художник Гурий (на самом деле он Юрий) Никандров, расчесывая пятерней густую, совершенно белую бороду, сказал:

- Русский народ, если ты пишешь для русского народа, в большинстве своем, исключая педерастов с косичками, никогда не признавал и не признает никакого авангардизма. Русскому духу приятен и понятен только прямой как палка реализм.

И непонятно было - иронизирует старый художник или говорит серьезно. Сам Никандров писал исключительно лики святых в стиле старой Строгановской школы, называя себя не художником, а изографом, как звались на Руси иконописцы. Гурий не ел мяса, не курил; но в каждое полнолуние напивался до поросячьего визга и шел, как он говорил, "фестивалить", то есть изгонять из себя беса, ночь он проводил в вытрезвителе, спеленатый мокрыми простынями, или в "обезьяннике" полицейского участка, если куролесил в Литавии.

- А вообще-то нынешнюю твою духовную антиномию, период колебаний и сомнений, через которые обязательно должны пройти все художники, можно еще назвать кризисом провинциального сознания, - сказал Гурий, хлебая горячий, крепкий, почти чифирный чай. - Ты сейчас проходишь этап, который здесь давно прошли, а Запад прошел его еще раньше. Но вот парадокс! Идущий сзади может оказаться впереди! Потому что все повторяется. Люди вновь придут к старому доброму реализму, потому что красота в конечном счете все равно победит. И, как говорил Мамин-Сибиряк, спасет мир.

- Достоевский, - вежливо поправил Георг.

- Ну да, Достоевский, - засмеялся Гурий. - Это я твою эрудицию проверял. А ежели тебя интересует мое мнение, тода скажу так: сиди и не рыпайся туда-сюда напрасно. Больше работай в своем русле. А когда сзади накатит волна неонеоклассицизма, ты будешь на ее гребне.