Феникс - [39]

- Что тут происходит, - спросила она низким прокуренным голосом, - кого насилуют?

Увидев Георга, женщина заорала: - Ах ты паскудник! Ты что тут делаешь, тварь ты этакая?! Василий, ну-ка держи его!

Зашедший с улицы мужик, раскорячил руки, похожие на грабли, и пошел на Георга, сверкая остатками золотых зубов. Георг сунул руку в карман для понта, Василий сразу остановился, весь напрягся, и возле рукава его засаленного пиджака что-то зловеще замерцало.

- Сколько я вам должен? - миролюбиво спросил Георг.

- Вот это другое дело, - сказала баба, перестав орать, а ее напарник расслабился. - Двадцатку пожалел, теперь все отдашь...

Георг вынул из кармана бумажник и бросил его на пол, чуть левее себя.

- Часы пусть снимает, - приказала женщина, свесившись с лестницы, и ее рыхлые груди растеклись по перилам.

- Да-да и часы тоже, - повторил Василий и от себя добавил: - а то сдам тебя щас ребятам из "Домкомобороны". - Он повернулся плечом, показывая на рукаве скрученную повязку бойца домового комитета самообороны. - Они без лишних рассусоливаний вздернут тебя на перекладине как насильника. Но сначала мы тебе кое-что отрежем...

Мужик засмеялся хрюкающим смехом и нетерпеливо переступил ногами. Георг сделал вид, что расстегивает ремешок часов, очень надеясь, что мужик не удержится и, потеряв бдительность, начнет мародерствовать. Расчет оказался верен.

Мужик нагнулся за кошельком. Георг сразу ударил ногой ему в селезенку. Мужик громко выдохнул и согнулся до пола. Георг хотел добавить ему левой в переносицу, чтобы сразу отключить противника, но почему-то пожалел вымогателя и лишь не больно - подошвой - толкнул его в плечо. Мужик отлетел под лестницу, успев, однако, сцапать бумажник. Документов в нем не было, и Георг решил за лучшее, оставив псам кость, побыстрее сматывать отсюда удочки. Конечно же, не через парадное, где можно было напороться на патруль. Уходить лучше через двор. Он повернулся и устремился к запасной двери, ведущей во двор дома. Однако девочка вцепилась в его одежду как дикая кошка, и стала орать благим матом. Георг с трудом оторвал от себя ее тонкие цепкие руки и отбросил этого дурно пахнувшего зверька в объятия подбежавшей женщины.

Он вышиб запертую на хлипкую задвижку дверь и, пролетев над порогом, быстро захлопнул ее. Крики мгновенно захлебнулись. Возле зловонной помойки с нечистотами он с разбега переметнул через забор свое еще послушное тело, с треском обрушился в какие-то заросли, страшась напороться животом на какой-нибудь железный прут, но приземлился довольно удачно и рванул другим двором на параллельную улицу.

Из подворотни он вышел спокойным деловым шагом местного жителя, отягощенного житейскими нуждами. И сразу же налетел на патруль. Его остановили, и он мысленно похвалил себя за самообладание и выдержку, за то, что не заметался и не побежал от них, за что мог запросто получить гроздь свинца в спину. Машинально подавая свой "аусвайс" представителям военных властей и чутко прислушиваясь, не доносятся ли крики из соседнего двора, Георг пропустил мимо ушей вопрос командира патруля.

- Простите, что вы сказали? - спросил Георг и отметил про себя, что голос его звучит уж слишком спокойно, а стало быть, неестественно.

- Ты что, глухой? - с насморочным прононсом сказал офицер, одетый в полевую форму, сверля Георга своими близко посаженными глазами и одновременно изучая документы. - В эту сторону движение пешеходов и транспорта перекрыто. Давай обратно...

- Но у меня там мастерская... - уже уверенным тоном лояльного гражданина произнес Георг.

- Что за мастерская?- подозрительно сощурив левый глаз, спросил этот низкорослый властелин и бросил беглый взгляд на волосы гражданина. - По производству чего?..

- По производству картин, - язвительным тоном ответил гражданин. - Я художник.

- А-а... художник, - разочарованно протянул офицер, и его казенная физиономия презрительно перекосилась.

Патрульные проверили паспорт, корешок-приложение об этнической принадлежности, вкладыш о леберлийском гражданстве, справку об уплате всех налогов, членский билет "ОБМОСХУДА" - Объединение Молодых и Старых Художников. Все было в порядке.

Георг забрал свои документы и попросил разрешения продолжить путь.

- Почему не носите профессиональный значок?

- Я свободный художник...

- Вот и наденьте значок свободного художника. Порядка не знаете?

- Хорошо, как только приду в мастерскую, так сразу и надену...

- Какая, к черту мастерская! - повысил голос офицер, уперев руку в грудь дураку-аборигену. - Там стреляют, вам понятно? Могут убить. Давайте домой, домой идите. Быстро, быстро...

Он говорил тоном, каким обычно объясняются военные при исполнении с тупыми штатскими. Двое его подчиненных топтались рядом.

Один - солдат срочной службы, в каске, бронежилете, стоял, безучастно положа усталые руки на короткоствольный автомат. Другой, более подвижный ополченец из Казачьего Войска, одетый в этот их опереточно-маскарадный костюм, в папахе и с шашкой на боку. Винтовку казак держал за спиной стволом вниз. Чтобы одним резким движением пустить ее в дело. Если, конечно, она у него выстрелит.