Феллах - [45]

Салем ничего не ответил, полез на столб и зажег фонарь.

— Ну вот, перед моим домом стало светлее. Может, ты и перед всеми домами зажжешь фонари? — смеясь, спросил цирюльник.

— А почему бы и нет? Было бы побольше фонарей, я не поленился бы и все зажечь.

Салема вдруг охватило непреодолимое желание в самом деле осветить всю деревню тысячами огней, принести дров и зажечь в каждом доме печи, согреть, накормить всех жителей деревни. Почему только деревни? Нет, сделать счастливыми всех людей на земле. Ему захотелось обнять сразу весь мир. Лететь навстречу звездам. И петь! Петь о том, что он любит Тафиду. О том, какие у нее красивые глаза. Какая плавная походка. Каким нежным взглядом она посмотрела на него, выражая благодарность за тот первый подарок, который он преподнес ей сегодня. И улыбка ее была теплой — ведь он подарил ей тепло, которое согреет ее дом.

У цирюльника в доме сидели несколько феллахов, негромко между собой о чем-то переговариваясь. Цирюльник вошел в дом и, ни на кого не глядя, предложил им расходиться: все равно он никем заниматься сегодня не будет — уже поздно да и настроения нет. Настроение было подавленное не только у цирюльника, но и у тех, кто его ждал, и у парней, собравшихся на улице перед его домом. Именно поэтому никто и не хотел расходиться — толпа у дома цирюльника разрасталась. Всех беспокоила одна и та же мысль: почему учитель с Абдель-Азимом до сих пор не вернулись из города? Что с ними могло случиться? Вот уже и последний рейсовый автобус прошел. Может, они заночевали в уезде? Раньше, правда, такого никогда не бывало. Но могли же они задержаться там, не найдя нужных людей в уездном комитете союза. А могут еще и вернуться ночью. Придется им тогда топать пешком среди ночи, да еще по такому холоду. Ну а если уж и ночью не вернутся, значит, с ними стряслась какая-то беда. Так уж испокон веков считали в деревне — раз кто-то до утра не вернулся из уездного центра, наверняка заночевал в тюрьме. Правда, времена изменились. Но всякое случается и теперь. Ведь никто не помешал Ризку избить беднягу Салема. А странное появление этого типа из города? Кто давал ему право распускать собрание? Почему он бросается на людей, как бешеная собака? Как мог он набраться наглости — требовать, чтобы ому прислуживала Тафида, самая красивая девушка в деревне, в честности которой никто в деревне не посмеет усомниться? Сегодня он выдает себя за представителя правительства, а завтра заявит, чего доброго, что он эмир. Но и эмиры но всегда могли позволить вести себя так даже в те черные дни, которые безвозвратно ушли в прошлое.

Обсуждая возможные причины задержки Абдель-Максуда и Абдель-Азима, каждый высказывал свои предположения, от которых, однако, ни у кого не становилось легче на душе. Почти никто не сомневался, что с их земляками в городе произошло что-то неладное. Но что могло случиться? Ведь они отправились в комитет Арабского социалистического союза, а не на поклон к эмиру! Да, но дошли ли они до комитета? Их могли схватить и по дороге туда… Ведь у Ризка везде есть свои люди — и в уезде, и в губернаторстве, и в полиции. Неспроста же вслед за Абдель-Максудом и Абдель-Азимом в город кинулся и этот подозрительный тип! Конечно, и учитель, и Абдель-Азим люди опытные. Их голыми руками не возьмешь. Они и в город направились, чтобы заручиться поддержкой уездного комитета Арабского социалистического союза. Но еще вопрос в том, с кем они там встретятся? А вдруг они натолкнутся на кого-либо из приятелей Ризка или его единомышленников? Там тоже есть такие, у которых по десять, а то и по двадцать федданов земли. На чью сторону они встанут? Поддержат ли учителя и Абдель-Азима? Это трудно предугадать. Да и этот тип из Каира не будет сидеть сложа руки. Затем он и поехал, чтобы устроить западню Абдель-Максуду и Абдель-Азиму.

Так что и феллахам нельзя сидеть сейчас сложа руки. Надо действовать, надо срочно что-то предпринимать, выручать своих земляков. Кто-то предложил отправить телеграмму прямо на имя президента Насера. Но тут же вспомнил, что в их деревне нет почтового отделения. До почты далеко, да еще, чего доброго, могут отказаться принять их телеграмму. Наверняка начальник почты ближайший приятель уполномоченного или знаком с прибывшим представителем власти. Принять-то ее он примет, а прочитав, может отложить и в сторону. Хотя за этим, в конце концов, можно и проследить. Пусть попробует не отправить! Теперь встал вопрос, кто сочинит телеграмму. Курсы-то кончили многие, но писать телеграммы еще никому никогда не приходилось. Может, попросить кого из ребят, что учатся в уезде? Кое-кто из них приезжает ночевать домой. Вот хоть бы тот парень, который слушал во время собрания футбольный матч по радио. Его сегодня видели на улице. Но послышались возражения: «Нам футболистов не надо! Обойдемся и без них».

— Зря вы ругаете хороших ребят, — заступился кто-то за парня. — Мало ли кто сейчас интересуется футболом! Одно другому не мешает. Ребята эти грамотные и пишут красиво.

— Без них обойдемся! Только время потеряем, пока будем их искать!