Felis №002: Лики Войны - [6]

Не смотреть! Там… на антресолях... не могу больше.

Полочку приладил... вырезал в ней тайничок. Врёшь, не сломаешь меня.

Две медальки сложил туда, светлые, юбилейные. Как знал...

Лезвие ножа безжалостно коснулось скрюченной груди, потом полоснуло по щеке. Из разрезанного уха хлынула темная кровь.

Но Федору было всё равно.

Он торжествующе смотрел на фрицев мертвой синевой глаз, потому, что свой последний бой он опять выиграл.

Любовь Знаковская

Об авторе

Родом из украинского полесского городка Олевска.

Училась и преподавала русскую словесность, историю и мировую художественную культуру в Крыму, в Симферополе. Печаталась со студенческих лет. С 1997 года живёт в Израиле, в городе Тверии, где руководит литобъединением и редактирует альманах «Тивериада». В настоящее время является автором десяти книг поэзии, прозы, стихов для детей. Член Союза писателей Израиля. Публикует свои произведения в прессе России, Украины, Израиля и Германии.

Стихи о победе

Ведро повисло в тоненькой руке.

Я жажду утоляю из криницы

В разрушенном полесском городке

Невдалеке от западной границы.

Когда Победа постучалась к нам,

Так много солнца было в день тот самый,

Что вместо ленты – лучик у окна

В косичку мне вплетала моя мама.

Военный марш доходит до сердец,

И радостная конница гарцует,

И черноусый дяденька-боец

Берёт цветы и в лоб меня целует.

Я счастлива. И всё же не забыт

Отец погибший, яма вместо дома…

И мне о состраданье говорит

Слеза в глазах стального военкома.

В еврейском местечке Лугины,

Вдали от больших городов,

Гостила я в шесть с половиной

Войной опалённых годов.

В землянку с порога, обратно,

А то, оседлавши забор,

С любимым двоюродным братом

Мы жизнью наполнили двор,

Где чёрные палки-поленья

Тянула к детишкам ветла,

Где пахло пожаром и тленом

От хаток сгоревших дотла…

А мимо, по улочке узкой,

Два пленных фашиста брели

И хлеба просили по-русски

И мы им свой хлеб принесли –

Голодные малые дети

С войны не пришедших отцов…

Вот это и было Победой –

Детьми вознесённым венцом!

Был месяц май. Ушла за перевалы

Война, казалось, больше не грозя.

Но что-то наверху переливалось

Из голубого в чёрное. Гроза…

И грохотом невидимых орудий

Земле салютовали небеса,

И плакали, и хохотали люди,

Как дети, снова веря в чудеса.

А я в коротком довоенном платье,

На маму оглянувшись у крыльца,

Бегу к колонне, ливнями объятой,

И всё ищу погибшего отца…

Был месяц май с Победою и славой.

Прекрасней мая город мой не знал.

И что-то наверху переливалось

Из чёрного в голубизну. Весна…

Алексей Жемчужников

Автор о себе

На свет появился в 1978 году в городе Харькове, Украинской ССР, а в настоящее время проживаю в Москве, столице уже совсем другой страны.

Женат, у меня трое детей – как в сказке, двое сыночков и лапочка-дочка. По образованиям я прикладной математик и экономист. Первое получал в Военной Академии РВСН – причём поступал ещё в академию им. Ф. Э. Дзержинского, а заканчивал уже учебное заведение им. Петра Великого – время перемен, что ещё скажешь. Ну, а за вторым дипломом отправился, как это нынче водится, в академию финансовую. Впрочем, и по сей день затрудняюсь сказать – это спрос нам определяет предложение или, наоборот, само оно порождает наши потребности, но зато чётко осознаю, что литературой “болею” с самого детства. И если теперь, наконец, что-то всё-таки получилось, то судить об этом вам.

Трофей

Воздух прорезал протяжный гудок. Вдоль состава товарных вагонов с накрест заколоченными дверьми пробежала дрожь, так, словно потягивался железными суставами, пробуждался от спячки огромный залежавшийся зверь. Проснулся и неторопливо, как бы пробуя застоявшуюся в долгом ожидании силу, заскользил вперёд, постепенно стряхивая с себя оцепенение. На площадке каждого второго вагона пулемётчик – стерегут пленных. В истерзанную войной Европу повезли несчастных азиатов-японцев. Печальные их лица виднелись в высоко расположенных зарешеченных окнах, к которым они, должно быть, подсаживали друг друга.

Прилаживая выбившуюся из-под пилотки непослушную чёрную прядь, Соня провожала набирающий ход состав завистливым взглядом и считала вагоны. Пятьдесят. В каждом человек по сорок. Почти что две тысячи японцев. Возможно, их везут как раз под Воронеж, туда, где её родная сторона, её село, её дом. И они становятся ближе к нему с каждой минутой. А она? Как долго они простоят на этой очередной станции казавшегося бесконечным Транссиба? Почему они так долго везде простаивают?

Впрочем, на этот раз встали на берегу Байкала. В тот раз, четыре года назад Байкал проезжали ночью, и она не увидела этого величественного озера. Наполненная жидким хрусталём чаша, обрамлённая изумрудами гор, поросших вечнозелёным лесом. Какая это великолепная красота, особенно яркая после однообразных маньчжурских пейзажей, иссохших пустынь и однотонных сопок. А воздух Байкала! Порывистый ветер приносил свежесть воды, и аромат хвои; кедры царили здесь повсюду. Прекрасные, добрые, величественные деревья. Под одним из них, устав гулять, она присела на камень. Вокруг на земле толстым ковром лежала порыжевшая хвоя, и валялись крупные продолговатые шишки. Подобрала одну из них, втянула её горьковатый душистый запах.