Фельдмаршалы Победы. Кутузов и Барклай де Толли - [8]

В этой связи злые языки говорили: «Аракчеев, выведший Барклая из ничтожества, думал управлять им как секретарем. Однако Барклай показал характер, которого Аракчеев не ожидал. С самого начала он взял власть и могущество, которое Аракчеев думал себе навсегда присвоить, но ошибся».

Разумеется, военное реформаторство должно было быть завершено созданием соответствующих уставов и наставлений. Учрежденный еще в 1808 году комитет для сочинения уставов — пехотного, кавалерийского и артиллерийского — работал ни шатко ни валко. Энергичное вмешательство военного министра в деятельность комитета дало свои результаты. В 1812 году появился «Воинский устав пехотной службы», в коем излагались основы тактики ведения боя.

Что же касается кавалерии, то пришлось ограничиться «Предварительным постановлением о строевой кавалерийской службе». Артиллеристов выручил единомышленник Барклая, талантливый генерал-артиллерист Александр Иванович Кутайсов, написавший «Общие правила для артиллерии в полевом сражении». Наконец, перед самым началом войны вышел еще один примечательный документ военного ведомства — «Наставление господам пехотным офицерам в день сражения», где подробно говорилось о том, как надлежит действовать офицеру в зависимости от той или иной обстановки, содержались требования по поддержанию высокой боеспособности подчиненных, побуждались инициативные действия.

«Командир, — говорилось в нем, — не должен довольствоваться одной перестрелкой, но выискивать удобные случаи, чтобы ударить в штыки и пользоваться сим, не дожидаясь приказания». Настойчиво проводилась мысль об использовании новых тактических приемов. Здесь же рекомендовалось офицерам «не допускать излишеств в обучении солдат, а учить их более тому, что война потребует».

В разделе «Как офицеру относиться к солдату» говорилось, что чем больше командир «в спокойное время был справедлив и ласков, тем больше на войне подчиненные будут стараться оправдать сии поступки и в глазах его один перед другим отличиться».

Впрочем, что касается отношений офицера с нижними чинами, то в одном из своих циркуляров, объясняя причины частых болезней и смертей в армии, Барклай указывал на «неумеренность в наказании, изнурение в учении сил человеческих и непопечении о свежей пище». И уж совсем в пику Аракчееву обращает внимание: «на закоренелое в войсках наших обыкновение: всю науку, дисциплину и воинский порядок основывать на телесном и жестоком наказании, были даже примеры, что офицеры обращались с солдатами бессердечно, не полагая в них ни чувства, ни разума, хотя с давнего времени мало-помалу такое зверское обхождение переменилось, но и поныне еще часто за малые ошибки весьма строго наказывают».

Нетрудно заметить, что положения наставления, как и циркуляры Барклая, отражали передовые взгляды на военное дело предшественников его, от Петра I до Суворова.

Одновременно с созданием нового Барклай столь же решительно боролся с отжившим, старым. Был ликвидирован ряд крепостей на северо-западе и юге, оказавшихся в глубоком тылу, личный состав их и вооружение были переданы на усиление западных рубежей.

В целом в результате реформы и проведенных рекрутских наборов численность вооруженных сил к лету 1812 года увеличилась более чем в два раза и вместе с иррегулярными войсками достигла 1275000 человек. При этом намного улучшился качественный состав младших чинов. По настоянию военного министра указом императора «за поставку некачественных новобранцев с виновных взимался штраф в сумме 50 рублей».

Что касается личной жизни Михаила Богдановича, то история, к сожалению, мало сохранила сведений об этом. Известно лишь то, что семья его вместе с кузинами была большой, любимицей семьи и Михаила Богдановича была кузина Кристель. Жили небогато, но дружно. Елена Ивановна все семейные хлопоты взяла на себя, окружив мужа постоянной заботой и вниманием. В ту же пору в Петербурге с семьей жил и старший брат, полковник-инженер Иван Барклай де Толли.[18] Он, его жена, их сын Андреас (начавший служить в Министерстве иностранных дел, но вскоре прикомандированный к своему дяде, военному министру) были завсегдатаями в доме Барклая.

На лето семья Барклаев выезжала в имение Бекгоф, которое Елена Ивановна выкупила у своего брата Густава Смиттена в 1810 году за 65 тысяч рублей ассигнациями.

И все же не все армейские проблемы удалось решить в одночасье. Причиной тому были не только сопротивление определенной части генералитета и чиновного люда, ограниченность времени, сложная бюрократическая система, но и отсутствие должного опыта «царедворца» и, конечно же, прямолинейный, независимый и в некоторой степени замкнутый характер Барклая.

Неслучайно Александр Сергеевич Пушкин писал о Барклае де Толли: «Внезапно, получив звание военного министра, он не только возбудил против себя зависть, но приобрел много неприятелей.

Неловкий у двора, он не расположил к себе людей к государю близких, холодностью в общении не снискал приязни равных, не сделал приверженными к себе подчиненных.

Скорый на введение новых постановлений, строгий в обличении недостатков прежних, он вызвал злобу сильного своего предместника,