Федеральный наемник - [46]

— Ладно, разберемся. Пройдемьте за мной.

Наш путь был недолог. Пройдя несколько сот метров, мы оказались в расположении большой части, никак не меньше батальона. На небольшой поляне стояло несколько палаток. Над одной из них развивался белый флаг с красным крестом. Я заметил, как в нее на носилках понесли нашего раненного.

Нас же провели в другую, соседнюю палатку. Вместе с нами в нее вошел и молодой лейтенант.

— Товарищ подполковник, мы задержали вот этих пятерых людей, — начал докладывать он. — Они привезли раненного бойца разведвзвода. Эти люди утверждают, что все остальные бойцы погибли в бою.

За походном столом, на походном стуле сидел подполковник и, не отрываясь, смотрел на меня. Я тоже смотрел на него, так как это был не кто иной, как Валентин Майоров.

— Лейтенант Сахаров, отведите их в отдельную палату и поставьте усиленный караул. Я чуть позднее разберусь с этими людьми, — приказал он.

Судя по всему в этой палатке располагались солдаты, когда их попросили освободить помещение. Мы сели на пол. Все, включая меня, молчали. Мне было не до разговоров, так как я интенсивно обдумывал ситуацию. Да, неожиданная встреча. Вряд ли она для меня пройдет бесследно Майоров не упустит своего шанса расправиться со мной окончательно.

Тогда ему это до конца не удалось. А теперь у него есть отличный повод это сделать.

Ко мне подсел отец Борис.

— Поправьте меня, Константин, если я ошибаюсь, но вы с этим подполковником как-то странно смотрели друг на друга. Так смотрят люди, встретившиеся не в первый раз.

— Это мой враг, — сказал я, — из-за которого сломалась вся моя жизнь. Теперь я в его руках. Я знаю его, он не упустит своего шанса.

— Но почему возникла между вами такая вражда? Вы в чем-то не сошлись друг с другом? — выпытывал священник.

— В том-то дело, что ничего особенного между нами не происходило. В свое время я довольно много думал, почему я вызываю у него ненависть. И пришел к выводу, что дело в том, что я просто другой, не такой, как он. И это его чрезвычайно бесит. Может быть, он это не осознает, а может как раз он это отлично осознает, но ему хочется быть таким, как я. Но он отлично понимает, что этому никогда не бывать. Вот он и вымещает на мне свою злобу. Что-то скоро будет, — вздохнул я.

— Не исключено, что вы правы. Многие пытались подражать Христу, а когда ничего у них не получалось, возводили на него хулу. А затем его распяли, дабы не смущал пример перед глазами.

Невольно я рассмеялся.

— Отец Борис, очнитесь, я меньше всего похож на Христа. Я — бывший уголовник, совсем недавно вкушавший тюремную баланду. Вы удивлены, отче, не знали, где я провел последние три года. И очень боюсь, что совсем скоро снова туда отправлюсь. Поверьте мне, Майоров сделает для этого все возможное и невозможное.

— То, что вы сидели, я догадался сразу, — спокойно сказал отец Борис. Я много встречался с теми, кто был в зоне, у них особая манера поведения. И у вас тоже. Но мало ли что случается с людьми. Я думаю, самая большая опасность угрожает Павлу; если узнают, что он самовольно покинул часть, ему это не простится.

Я кивнул головой, эти мысли уже приходили мне в голову.

— Нам надо в один голос утверждать, что он житель Столицы, убежал оттуда, так как там жить стало невозможно. А документы потерялись в переездах. Оружие мы подобрали. Ты все слышал? — спросил я.

— Все, — глухо отозвался Павел. Я видел, что он тоже встревожен.

Прошел час, но нас никто не вызывал на допрос. Это меня удивляло; я-то думал, что Майоров просто горит желанием пообщаться со мной. Ко мне подсела Ванда. Мне показалось, что она не выглядит особенно обеспокоенной из-за нашего ареста. Может, она все еще слишком поглощена своим горем?

— Вы действительно сидели в тюрьме? — задала она несколько неожиданный для меня вопрос.

— Три года, от звонка до звонка.

Ванда как-то странно смотрела на меня, и я не понимал смысл ее взгляда.

— А можно узнать за что?

Так как вот-вот должна была состояться встреча с человеком, знающим эту историю досконально, больше скрывать ее не было никакого смысла. Хотя и рассказывать ее мне не слишком хотелось. В свое время мне пришлось это делать очень часто и не по своему желанию.

— Если вам это интересно, то я вам коротко расскажу. Во время первого вторжения, я командовал отрядом спецназа. Перед нами была поставлена задача: выявлять группы боевиков, докладывать об этом в штаб и по возможности их уничтожать. Однажды мы наткнулись на довольно большой отряд; завязался бой. У нас была хорошая позиция, и мы неплохо их потрепали. Боевики решили спрятаться в расположенном неподалеку селение. Они заняли на его окраине оборону.

Мы вызвали по рации подкрепление. Вскоре в нам подошла рота пехоты. Ею командовал капитан Майоров. Вместе с ним мы составили план операции. Мы должны были одновременно нанести удар с двух сторон: я — в лоб, а он с тылу. Проблема заключалась в том, чтобы действовать синхронно; только в этом случае боевики оказывались бы в сложном положении, им пришлось бы сражаться сразу на двух фронтах. Не знаю до сих пор, что произошло, но этот капитан Майоров промедлил, не начал атаку в условленное время. Мы остались одни под их кинжальным огнем. Но часть моего отряда все же сумела обойти их с фланга и заставить покинуть позиции. Хотя стоил этот успех очень дорого, несколько человек погибли. И лишь как-то только боевики побежали, в атаку пошла пехотная рота.