Федеральный наемник - [28]

Кроме того, что было тесно, стало еще холодно. Мы все же находились в горах и перепады температуры тут были немалые. От стужи у меня не попадал зуб на зуб и несмотря на сильное желание спать, я долго не мог уснуть.

Я проснулся от того, что кто-то тряс меня за плечо. Я открыл глаза и несколько секунд не мог понять, где я нахожусь.

— Просыпайтесь, — услышал я голос отца Бориса, — теперь черед спать молодого человека.

Это была странная и страшная ночь. В течение всего времени таким вот образом мы менялись местами по несколько раз. Когда снова настал мой черед скрючиться на цементном полу, я заснул быстро. А в следующий раз — мгновенно. Я быстро приобретал необходимые для выживания в этих экстремальных условиях навыки. Впрочем, это обстоятельство меня не особенно удивляло, я знал, что всегда умел хорошо приспосабливаться к окружающей меня действительности. Это и помогало мне выживать в самых разных ситуациях.

Наступило утро. Я в последний раз уступил место отцу Борису. В проеме видно было небо, оно было ясным, без единого облачка. Я думал о том, что нахожусь в странной ситуации; от свободы меня отделяют какие-то метры, но преодолеть я их не в состоянии. Я продолжал, не отрываясь, смотреть на висящее над головой голубое полотно. Существует большая вероятность, что сегодня я вижу его в последний раз. Так что стоит налюбоваться им что называется под завязку, дабы унести память о нем в запредельный мир. Не исключено, что эта картина — самая прекрасная, что мне удалось увидеть за всю моя жизнь.

Впервые за утро появилась физиономия нашего стража. Его взгляд нашел меня.

— Скоро за тебя возьмутся, — радостно сообщил он. — Говорят ты важный шпион, знаешь очень много ценных сведений. А Арсен умеет развязывать языки.

В этом у меня не было сомнений. Значит, ждать остается совсем недолго. Может, стоит принять причастие, покаяться в грехах. Наверное, не случайно в мои последний час тут оказался священник. А в сущности, какая разница: отпустят мне грехи или не отпустят, все равно совсем скоро мое обезображенное тело будет валяться в грязи. Ну а что произойдет с моей душой на том свете, посмотрим. Будем считать это путешествием в другую страну, только бестелесное.

Я вдруг заметил, что на меня смотрит отец Борис. Я понял, что он не спал и слышал слова веселого охранника.

— Вам чем-нибудь помочь? — спросил он.

— Да, помогите отсюда бежать. — Я снова почувствовал раздражение по отношению к этому человеку; стоишь на пороге страшной мучений и смерти, а к тебе обращаются со словами увещевания. Что еще может он мне предложить?

— Вы знаете, это совершить не в моей власти. Но перед смертью у человека иногда возникает большая потребность облегчить душу. Это ее очень укрепляет, придает духу дополнительную стойкость. Поверьте мне, я это знаю из собственного опыта.

— К черту вас с вашей душой! — взорвался я. — Я не хочу облегчать душу, я не хочу подыхать. А хочу жить. И больше меня ничего не волнует. Я много раз мог быть убитым в бою, но так как предстоит мне быть убитым сейчас, я не желаю. Они разделают меня словно тушу животного.

Священник глубоко вздохнул.

— Ни вы, ни я не можем изменить внешние обстоятельства жизни, они целиком в их руках. Но то, что внутри нас, принадлежит полностью нам. А этот мир гораздо больше, чем тот, в котором мы временно оказались. И нам остается лишь надеяться. «Истинного говорю вам: есть некоторые из стоящих здесь, которые не вкусят смерти, как уже увидят Царство Божие».

— Я не хочу видеть ваше Царство, я привык жить в этом маленьком мире, а до того, о чем вы говорите, мне нет дела. Я понятие не имею, что там. Мне там нечего делать. У меня дела здесь, я должен выполнить их здесь. От этого многие зависит. А если я уйду туда, — я показал пальцем наверх, — могут пострадать другие люди.

— Все это так, но снова вынужден вам заметить: изменить внешние обстоятельства ни вам, ни мне невозможно. Подумайте хоть раз в жизни о себе не так, как вы привыкли. Пока еще есть время.

— Всю жизнь я думал о себе. Так что о чем думать.

— Нет, вы думали не о себе. Вы думали о своем месте в мире. Сейчас когда оно вот-вот исчезнет, вы можете…

— Идите вы к черту со своими проповедями! — воскликнул я. — Я устал от них. Я не ваш прихожанин. И вообще, перед концом хотелось побыть немного…

Я не закончил фразы, так как услышал какой-то гул. Я прислушался; сомнений не было, то были самолеты. И судя по тому, что звук их моторов нарастал, они держали курс в нашем направлении. По моим расчетам буквально через несколько минут они окажутся над лагерем.

Теперь не только я, но и отец Борис и молодой парень прислушивались к доносящемуся сверху гулу. Внезапно раздался оглушительный грохот; бомбардировщики заходили над целью и пускали ракеты. А то, что их цель — этот бандитский лагерь — сомнений больше не было никаких.

Ракеты продолжали падать на бандитов, до нас доносились крики раненных. Внезапно взрывной волной лежащая рядом со входом в нашу тюрьму лестница скатилась к нам в яму.

— Лезем наверх! — истошно заорал я. И первым стал подниматься так быстро, насколько мог.

Я вылез наружу и сразу же наткнулся на окровавленный труп нашего стражника. Рядом с ним лежал автомат. Я поспешно схватил его.