Федералист - [29]
Эта идея отнюдь не легковесна или несбыточна, напротив, она обоснованна и убедительна. Она заслуживает серьезного и зрелого рассмотрения каждого благоразумного и честного человека, независимо от партийной принадлежности. Если такие люди отвлекутся от всего и посвятят свои усилия возвышенным, беспристрастным размышлениям о важности этой интересной идеи, проследив до конца ее последствия, они без колебаний расстанутся с банальными возражениями против конституции, отклонение которой, безусловно, ознаменует заключительный этап существования Союза. [c.71] Призрачные фантомы, мерцающие в воспаленном воображении некоторых из ее противников, быстро уступят место куда более осязаемым опасностям – реальным, неизбежным и грозным.
Публий [c.72]
ПРИМЕЧАНИЕ
1 Это возражение будет подробно рассмотрено в надлежащем для него месте. Будет показано, что единственная рациональная предосторожность, которая здесь возможна, предпринята и она куда более основательна, чем то, что до сих пор вводилось в любой из конституции в Америке, большая часть которых вообще не содержит никаких гарантий в этом вопросе. – Публий. См. статьи 24–29. – Peд.
Вернуться к тексту
КОММЕНТАРИИ
Это удивительно счастливое обстоятельство... – К этим словам в 1802 г. в издании Гидеона давалось примечание: “Недавние громадные приращения Франции, вероятно, изменили положение Великобритании в этом отношении, было бы счастливым исходом, если эти изменения не таят в себе тенденцию, вредную для английских свобод”. Речь шла о событиях, толчок которым первоначально дала революция во Франции, за которой последовали наполеоновские войны. Это одно из двух упоминаний о них после 1787 г. в издании Гидеона. [c.572]
К тексту
Федералист № 9
Александр Гамильтон
Федералист: Политические эссе А. Гамильтона, Дж. Мэдисона и Дж. Джея. –
М.: Издательская группа “Прогресс” – “Литера”, 1994. – С. 72–77.
Комментарии (О. Л. Степанова): Там же. С. 572–573.
Ноября 21, 1787 г.
К народу штата Нью-Йорк
Прочный Союз будет иметь величайшее значение для мира и свободы штатов как преграда раздорам и мятежам. Нельзя читать историю крошечных республик Греции и Италии, не испытывая ужаса и отвращения по поводу безумия, непрерывно охватывавшего их, и следовавших в быстрой последовательности революций. В результате эти республики находились в состоянии постоянных потрясений между крайностями тирании и анархии. Если в них иногда воцарялось спокойствие, то оно служило лишь кратковременным контрастом следовавших по пятам свирепых штормов. Если время от времени открываются периоды блаженства, то мы относимся к ним с оттенком сожаления, порожденного мыслью о том, что развертывающуюся перед нами прекрасную картину скоро сметут бурные волны бунтов и ярость партий. Если лучи славы нет-нет да и сверкнут во мраке, то, хотя они и ослепят нас мимолетным, мгновенным блеском, они в то же время побудят сокрушаться по поводу того, что пороки правления извратят путь и запятнают славу ярких талантов и возвышенных гениев, за что справедливо прославлены избранные земли, давшие их.
Из беспорядков, обезобразивших анналы этих республик, защитники деспотизма извлекли аргументы не только против республиканской формы правления, но и [c.72] против самих принципов гражданских свобод. Они порицали любое свободное правление как не отвечающее существованию самого общества и занимались тем, что злоумышленно возвышали себя над его друзьями и сторонниками. К счастью для человечества, изумительные структуры, взращенные на основе свободы, процветали столетиями, дав ряд несравненных примеров, и опровергли их мрачные софизмы. И я верю, что Америка будет широким и прочным основанием для других сооружений, не менее величественных и в то же время вечных памятников их ошибок.
Но не следует отрицать, что изображенные ими картины республиканского правления – точные копии оригиналов, с которых их нарисовали. Если бы было невозможно создать модели более совершенной структуры, просвещенным друзьям свободы пришлось бы расстаться с этой формой правления как непригодной. Однако политическая наука, как и большинство других наук, значительно продвинулась вперед. Теперь хорошо известна эффективность различных принципов, которые древние либо совсем не знали, либо знали недостаточно. Принцип постоянного разделения властей, а именно: введение законодательных противовесов и сдержек; учреждение судов, в которых судьи сохраняют свои посты, пока их поведение безупречно; представительство народа в законодательной власти через депутатов, избранных ими самими, – все это либо целиком результаты новых открытий, либо основной путь к их совершенству был пройден в наше время. Речь идет о средствах, причем могучих средствах, при помощи которых могут быть сохранены преимущества республиканской формы правления, а ее несовершенства уменьшены или исключены. Перечислив обстоятельства, способствующие улучшению народной системы гражданского правления, я дерзну добавить к принципу, на котором покоятся возражения против новой конституции, нечто новое. Я разумею РАСШИРЕНИЕ ОРБИТЫ, в пределах которой будут действовать такие системы либо в отдельном штате, либо в нескольких небольших штатах, объединенных в одну большую конфедерацию. Последнее и затрагивает непосредственно рассматриваемый предмет. Полезно исследовать применение этого [c.73] принципа в отдельном штате, но это будет сделано в другом месте1.
Микроистория ставит задачей истолковать поведение человека в обстоятельствах, диктуемых властью. Ее цель — увидеть в нем актора, способного повлиять на ход событий и осознающего свою причастность к ним. Тем самым это направление исторической науки противостоит интеллектуальной традиции, в которой индивид понимается как часть некоей «народной массы», как пассивный объект, а не субъект исторического процесса. Альманах «Казус», основанный в 1996 году блистательным историком-медиевистом Юрием Львовичем Бессмертным и вызвавший огромный интерес в научном сообществе, был первой и долгое время оставался единственной площадкой для развития микроистории в России.
Вопреки сложившимся представлениям, гласность и свободная полемика в отечественной истории последних двух столетий встречаются чаще, чем публичная немота, репрессии или пропаганда. Более того, гласность и публичность не раз становились триггерами серьезных реформ сверху. В то же время оптимистические ожидания от расширения сферы открытой общественной дискуссии чаще всего не оправдывались. Справедлив ли в таком случае вывод, что ставка на гласность в России обречена на поражение? Задача авторов книги – с опорой на теорию публичной сферы и публичности (Хабермас, Арендт, Фрейзер, Хархордин, Юрчак и др.) показать, как часто и по-разному в течение 200 лет в России сочетались гласность, глухота к политической речи и репрессии.
Книга, которую вы держите в руках, – о женщинах, которых эксплуатировали, подавляли, недооценивали – обо всех женщинах. Эта книга – о реальности, когда ты – женщина, и тебе приходится жить в мире, созданном для мужчин. О борьбе женщин за свои права, возможности и за реальность, где у женщин столько же прав, сколько у мужчин. Книга «Феминизм: наглядно. Большая книга о женской революции» раскрывает феминистскую идеологию и историю, проблемы, с которыми сталкиваются женщины, и закрывает все вопросы, сомнения и противоречия, связанные с феминизмом.
На протяжении всего XX века в России происходили яркие и трагичные события. В их ряду великие стройки коммунизма, которые преобразили облик нашей страны, сделали ее одним из мировых лидеров в военном и технологическом отношении. Одним из таких амбициозных проектов стало строительство Трансарктической железной дороги. Задуманная при Александре III и воплощенная Иосифом Сталиным, эта магистраль должна была стать ключом к трем океанам — Атлантическому, Ледовитому и Тихому. Ее еще называли «сталинской», а иногда — «дорогой смерти».
Сегодняшняя новостная повестка в России часто содержит в себе судебно-правовые темы. Но и без этого многим прекрасно известна особая роль суда присяжных: об этом напоминает и литературная классика («Воскресение» Толстого), и кинематограф («12 разгневанных мужчин», «JFK», «Тело как улика»). В своём тексте Боб Блэк показывает, что присяжные имеют возможность выступить против писанного закона – надо только знать как.
Что же такое жизнь? Кто же такой «Дед с сигарой»? Сколько же граней имеет то или иное? Зачем нужен человек, и какие же ошибки ему нужно совершить, чтобы познать всё наземное? Сколько человеку нужно думать и задумываться, чтобы превратиться в стихию и материю? И самое главное: Зачем всё это нужно?