ФБР. Правдивая история - [174]

24 апреля президент Калифорнийской лесной ассоциации, лоббировавшей интересы лесной промышленности, погиб в результате взрыва бомбы, вложенной в сверток, отправленный по почте в его офис. Это было самое последнее из шестнадцати смертоносных акций, которые ФБР приписывало неизвестному лицу. Расследование — оно получило название UNABOM, потому что первыми объектами взрывов были университеты и авиалинии, — длилось семнадцать лет.

Этот огневой вал взрывов и заговоров, длившийся одиннадцать недель, казалось, прервался — безумец на Среднем Западе, секта в Японии, ячейка поборников джихада в Маниле. Но в этом была своя система. Когда-то те люди, которые бросали бомбы, хотели создать политический театр. Теперь они хотели сжечь театр дотла. Когда-то терроризм был игрой народов. Теперь он начал выглядеть как всемирная гангстерская война.

Терроризм претерпевал изменения. Борьба с терроризмом — нет.

После раскрытия Манильского заговора президент Клинтон стал добиваться существенного расширения полномочий ФБР по прослушиванию телефонных разговоров и ведению негласного наблюдения. Самый консервативный за двадцать лет конгресс остановил его. Конгресс лишил законопроект его главных положений — и возрождал их все последующие шесть лет в Законе о патриотизме.

Месяцы пререканий привели к тому, что остались только три серьезные меры. Новое законодательство контролировало продажу взрывчатых веществ и создавало тайные судебные процедуры для людей, подозреваемых в терроризме. Оно давало президенту добро на то, чтобы «подрывать, ликвидировать и уничтожать международные инфраструктуры, используемые международными террористами»[614]. Международные инфраструктуры — это был политический язык. Цель закона была ясна: уничтожать террористов. Но сначала Соединенным Штатам нужно было их найти.

21 июня 1995 года Клинтон подписал тайный приказ с целью создания новой системы антитеррористической деятельности в США. Он поместил ФБР на ее вершину. Как это могло работать в условиях, когда президент и директор ФБР не разговаривали друг с другом, равно как и многое другое, не уточнялось.

«Мы не позволим терроризму достичь его целей, — так начиналась Директива президента 39 (PDD 39). — Своими усилиями по обеспечению правопорядка мы ясно дадим понять, что у нас нет более важной задачи, чем поиски, арест и судебное преследование террористов»[615].

PDD 39 возложила на ФБР ответственность за обнаружение скрытых арсеналов ядерного, биологического и химического оружия силами «надежных и быстро развертываемых антитеррористических групп». Гувера эта угроза начала беспокоить еще почти пятьдесят лет назад. В 1995 году в ФБР было меньше пяти агентов, занимавшихся оружием массового уничтожения. Министр юстиции Рено немедленно отправила в конгресс запрос еще на 175 человек. Она этих сотрудников получила.

Эта директива сделала переправку в США людей, подозреваемых в терроризме — похищение их за границей и предание суду — «вопросом первостепенной важности». За последнее десятилетие при президентах Рейгане и Буше такая переправка применялась редко и под фанфары. Она станет обычным делом при Клинтоне, но осуществлялась она тайно.

Президент велел Бюро «собирать, анализировать и передавать разведданные о террористических группах и деятельности международных террористов в Соединенных Штатах». У этого распоряжения не было реального прецедента. ФБР умело собирать разведывательную информацию вполне компетентно. Но у него не было возможности ее анализировать. У него недоставало трех существенных элементов: людей, компьютеров и времени.

В директиве содержалось и еще более высокое препятствие: «Директора Центрального разведывательного управления и ФБР должны лично обеспечить, чтобы их ведомства достигли максимального сотрудничества в противодействии терроризму, — говорилось в ней. — ЦРУ и ФБР должны обеспечивать своевременный обмен информацией о террористах». Они должны были делиться разведывательной информацией. Они должны были общаться и работать вместе.

Задача осуществления этого вынужденного брачного союза выпала одному из авторов президентской директивы — директору по разведке Совета национальной безопасности, любителю сигар, подтянутому сорокадвухлетнему мужчине по имени Джордж Дж. Тенет. 3 июля 1995 года, через 12 дней после подписания президентом распоряжения, Тенет вступил в должность заместителя директора Центрального разведывательного управления. Он руководил ЦРУ каждый день и продолжал руководить им в последующие девять лет. Вскоре он стал исполняющим обязанности директора, потом директором, и Луис Фрих приводил его к присяге по мере его восхождения.

Установление связей с ФБР было одной из многих на первый взгляд невозможных задач, которые встали перед Тенетом. Он полагал, что может это осуществить. Он начал с установления дружеских отношений с Фичем. Родители Тенета имели греческий ресторан в Куинсе. Отец Фича был диспетчером грузоперевозочной компании в Бруклине. Мужчины поладили, они доверяли друг другу. Возможно, ФБР и ЦРУ тоже могли поладить.

Они решили обменяться руководителями контртеррористического направления. Четыре высокопоставленных сотрудника ФБР были откомандированы в Управление; четыре офицера ЦРУ — в Бюро. Обмен стал известен как программа обмена заложниками. Не было почти ни одного добровольца.