ФБ-86 - [40]

— Вполне возможно, — согласился капитан. — Вряд ли думал он раньше, что ему придется зарабатывать на хлеб старшим официантом…

— Что-то мне все же непонятно, — перебила девушка воспоминания Шоша.

— А что именно?

— Просто не верится, чтобы у дяди Фери мог быть племянник — офицер генерального штаба.

— Почему? — Шош удивленно посмотрел на девушку.

— Старик люто ненавидел коммунистический строй.

— Да. Это я знаю. Ну и что же?

— А вы, его племянник — офицер генерального штаба у коммунистов.

— Вы тоже ненавидите этот строй? — Шош с интересом посмотрел в глаза девушки.

— Ненавижу ли? Не знаю. С вами трудно откровенно говорить, потому что вы все же офицер. Поймите! Мой отец был полковником старой армии. Он был по-настоящему хорошим солдатом. Умер смертью храбрых. Но если бы он и не погиб на фронте, то его казнили бы как военного преступника. Мой жених тоже был кадровым офицером. Теперь он в тюрьме. Никого у меня не осталось. Я была студенткой университета. Теперь продаю в ресторане хлеб. Надеюсь, вы не ждете от меня, чтобы я подпрыгивала или пела от радости?

— Как зовут вашего жениха?

— Зачем это вам?

— Может, я знаю его. Я тоже служил в старой армии…

— Вы?

— Да, я. Что тут удивительного?

— А теперь стали солдатом этого строя?

— С чего-то надо жить. Разве лучше было бы, если бы я был неквалифицированным рабочим?

— Но как вы стали офицером генерального штаба? Неужели вам доверяют?

— Думаю, что да. Я член партии. Свои обязанности выполняю добросовестно. В плену хорошо изучил русский язык…

— И даже стали коммунистом?

— Простите, я такого не говорил, — сказал Шош.

— Вы сказали, что вы член партии.

— Если кто католик, это еще не значит, что он верит в бога, — улыбнулся офицер.

— Это правда, — засмеялась девушка.

— Впрочем, — продолжал капитан, — никогда не знаешь, что может человеку пригодится. Я не иду наперекор судьбе.

— Вы интересный человек…

— Простой, рядовой смертный. И хочу жить… Каждый человек пытается жить так, как ему легче… Жизнь так коротка. Видите, бедный дядя Фери тоже так внезапно умер. Я думал, что смогу жить у него, а теперь мне придется искать другую квартиру.

— Вот что, — предложила девушка, — если хотите, наведайтесь к врачу дяди Фери. Видимо, у него осталось завещание старика. Кто знает, не отказал ли он квартиру вам…

— Вы знаете, где живет этот врач?

— Подождите, я где-то записала адрес, потому что дядя Фери однажды рекомендовал мне его. — Ева взяла свою сумку и принялась рыться между своими записями. — Вот он. Улица Керт, четыре.

— Как его зовут?

— Этого уж я не знаю, — ответила девушка. — Как-то старик и называл его, но я забыла.

— Ничего, найду. Вряд ли в том доме живет несколько врачей.

— Кажется, он высокий, русый, лет сорока. Однажды заходил в ресторан. Да. Вспомнила.

Шош поднялся.

— Позвольте попрощаться, — подал он девушке руку. — Спасибо за все.

— Не за что. Приятно было познакомиться с вами, — сказала Ева. — Надеюсь, мы еще встретимся.

— Очевидно. У меня нет в Будапеште знакомых. Попутно загляну в ресторан… — обещал Шош и направился к двери.

— Вы забыли свою газету, — крикнула ему вдогонку девушка.

— Это не моя, — удивился Шош. — Она лежала на столе еще до нашего прихода.

Ева удивленно остановилась. Ее смущение длилось всего мгновение. Она улыбнулась.

— Конечно. Я забыла. Вчера же купила ее. Знаете, я очень люблю спорт, — добавила она для объяснения.

— Я тоже, — улыбнулся капитан.

Когда Шош оставил квартиру, Ева раздраженно подошла к столу и подняла газету. На ней была завтрашняя дата. Ее раздражение еще больше возросло.

* * *

Иштван прибыл в Будапешт утром. Он не поехал трамваем, а отправился пешком. Прошелся в район замка, зашел в маленький ресторан, позавтракал, потом, медленно прогуливаясь, побрел по городу. У него было такое ощущение, что каждый следит за ним, словно людям было известно, что он ночью перебрался через границу. У башни рыбаков он сел на скамью и некоторое время зачарованно смотрел на широкую панораму города. Мысли беспорядочно бушевали в голове, страх все нарастал. Он не знал, как провести время. Решил пойти в какую-нибудь баню. Выбрал такую, где редко бывал, потому что в крытом бассейне его знают. Медленно побрел туда. Прохожие оглядывались ему вслед. Это встревожило Иштвана. Он посмотрел на себя и ужаснулся: плащ, ботинки — все было в грязи. В таком виде люди не привыкли гулять по городу. Еще хорошо, что не обратил на себя внимания какого-нибудь полицейского.

Иштван зашел в первый попавшийся подъезд и еще раз осмотрел себя. Нет, дальше идти в таком виде нельзя. Это равносильно самоубийству! Надо где-то переодеться! Но где? Парень перебирал в мыслях возможности и в конечном счете пришел к выводу, что единственный выход — это пойти домой. Хочет этого или нет, другой возможности нет. И чем скорее, тем лучше. Если спешить, то за десять минут можно туда добраться. Он быстро отправился домой, держась близко к зданиям и несмотря ни направо, ни налево. Упругими шагами побежал по лестнице. Но, дойдя, вдруг вспомнил, что не взял с собой ключ — он остался в Вене. «Нет другого выхода, — мелькнула у него мысль, — придется звонить». Он нажал на кнопку звонка. Послышалось знакомое шарканье ног бухгалтера.