Фазовый переход. Том 2. Миттельшпиль - [92]

Время – вот самый лучший защитник набитых золотом пещер, чего тоже не смог сообразить прямолинейный, как рельс, американский ум.

Дмитрий перебрался внутрь подвала. Воздух там был затхлый и какой-то «выдохшийся», словно «Нарзан» в долго простоявшей открытой бутылке. Как будто молекулы кислорода фильтровались сквозь бетон быстрее, чем азот и углекислый газ. И пахло как-то странно. «Золотом», – с внутренней усмешкой подумал Воронцов. А почем бы и нет? За столько лет такая масса металла должна же хоть насколько-то испаряться? В трюмах кораблей, особенно немолодых, всегда ведь пахнет ржавым железом.

Пусть и имел он привычку к глухим отсекам, трюмам и коффердамам, где сухопутному человеку обычно очень не по себе – клаустрофобия сразу начинается, но здесь и Дмитрий чувствовал себя некомфортно. Едва ли только от того, что вокруг немыслимая толща бетона и скал. Очевидно, кроме специфического запаха золото испускало какую-то эманацию, влияющую на психику. Где-то Воронцов читал, что в состав современных слитков входит значительная доля металла, много веков и тысячелетий назад существовавшего в виде согдийских, парфянских, римских и греческих монет, священных сосудов и украшений египетских красавиц эпохи Древних царств[152]. Вот каким-то образом и аккумулировалась тогдашняя аура, а при такой концентрации золота она, наверное, фонит не хуже урана или плутония. Бог знает что от этой радиации подцепить можно.

Надо бы поторапливаться.

Хорошо, что ещё в 1921 году Югоросской реальности они с Ириной, занимаясь модернизацией старых черноморских броненосцев, придумали способ демонтажа и выгрузки на берег взорванных англичанами машин и котлов. Те, уходя из Севастополя в 19-м, без всякой военной необходимости, просто чтобы досадить русским, хоть красным, хоть белым, привели в полную негодность четыре сравнительно боеспособных додредноута, а единственный уцелевший новый линкор, «Воля» (бывший «Император Александр Третий», будущий «Генерал Алексеев»), увели с собой в Стамбул.

По всем техническим канонам без вскрытия палуб и разборки надстроек, требовавших огромной и оттого бессмысленной затраты времени и сил, задача эта была невыполнима. Воронцов, решивший во что бы то ни стало восстановить Черноморский флот и одновременно понимавший всю утопичность этой затеи, буквально измучился, пытаясь найти какое-нибудь нетривиальное решение.

И в какой-то миг его осенило, преисполнив самоуважением и гордостью. Решение было простым и гениальным. А подсказало его воспоминание о том, как аггры, охотясь за Ириной, запеленговали исходящее из квартиры излучение оставленных ею там приборов и каким-то образом вырезали из дома всю квартиру целиком. Хорошо ещё, что сам Олег сумел выскочить без потерь.

Дмитрий отправился тогда к Ирине и изложил ей свой замысел. Она всё поняла сразу, но разочаровала – с одним блок-универсалом изъять нужную деталь возможно, но переправить в нужное место и потом вернуться за следующей помешает принцип неопределённости. Промахнёшься или пространственно, или по времени. Но остановиться Воронцов уже не мог, он чувствовал, что решение всё равно где-то рядом. Так и оказалось.

Это вроде как с тем классом простых по сути задач, для решения которых всего и нужно, что выйти за пределы с детства усвоенных стереотипов.

С одним универблоком не получится, а если использовать ещё и левашовскую СПВ? То есть работать внутри уже созданного канала, находящегося в континууме вне обычного времени и пространства.

Повторяя то, что однажды уже получилось, Воронцов набрал заранее определённую комбинацию на клавиатуре блок-универсала (теперь и он имел собственный, подаренный Фёстом из той добычи, что они с Секондом взяли на базе Дайяны). Словно театральный прожектор на сцене, слегка флюоресцирующий луч высветил часть подвала, попадающую в зону захвата. Вопреки всем законам физики зона имела чётко очерченные прямоугольные границы. Метров по пять в ширину и высоту, около десяти в глубину. Осталось поместить внутрь этой «коробки» участок хранилища с несколькими рядами стеллажей, не задевая краёв соседних, нажатием следующей кнопки ввести заранее заданные координаты точки назначения. И свернуть поле здесь, в подвале.

Вот и всё. Яркое, уже забытое солнце Валгаллы-Таорэры сияет в глаза, едва заметно перейдя полуденный рубеж в не по-земному синем небе. Давно Дмитрию не приходилось здесь бывать, всё ходил по морям на стальной тёзке планеты.

После «золотого подвала» воздух поражал свежестью, густотой и обилием запахов. Будто у Воронцова вдруг резко обострилось обоняние, почти как у собаки-ищейки.

Он посмотрел на знакомые башенки терема, сверкающую под солнцем не хуже настоящего золота бериллиевую бронзу крыши, отсвечивающие оконные стёкла. Захотелось войти внутрь, подняться в свою комнату, просто вспомнить…

«Ладно, зайду, но не сейчас», – пообещал он сам себе.

Временнýю точку перехода Воронцов выбрал так, чтобы не влететь в никчёмный парадокс, не встретиться с самим собой и с кем-то из их компании. Где-то посередине между последним посещением форта Шульгиным и переселением сюда Удолина с компанией. А то есть и ещё