Файзабад - [46]
Готовил Морозов их довольно своеобразно - по учебнику. В каждой роте под грифом "Для служебного пользования" хранилось пособие "Рукопашный бой". Делилось оно на три части: первая, вторая и третья категории, так, кажется. Так вот, первая категория называлась: "Общевойсковые подразделения". И именно этот раздел он им и преподавал. Два удара ногой, три рукой, пару захватов, "снятие часового", чуть-чуть работа с оружием - штык-нож, саперная лопатка. Детский лепет для слабоумных - если все это не отработано до должного уровня, то применять невозможно в принципе.
И началась ежедневная комедия. В меру крепкие, измученные, только-только год отслужившие, полностью лишенные какого-либо намека на культуру движений мальчики, по сути - дети, стоя голыми по пояс и дергая жиденькими ручонками, пытались изображать некое подобие прямого удара кулаком в голову. Если говорить честно - жалкое зрелище. Морозов на их фоне выглядел прямо-таки героем.
Гриша один раз не выдержал, подошел к нему и от имени Лепилова пригласил на спарринг. Но Морозов оказался неглупым малым и тут же отказался от всех вариантов, даже от последнего: "Один на один... ночью!", то есть без свидетелей. В штабе его наверняка предупредили, а то бы он при его заносчивости согласился. Представляю, какую комедию перед ним свалял бы Славик.
Последние силы, остававшиеся у солдат после занятий спортом, Морозов выжимал на стрельбах. Там он гонял их до умопомраченья, заставлял чуть ли не в сальто-мортале лупить длинными и короткими очередями по мишеням и консервным банкам. Ну, идиот, и только...
И вот через месяц загоняв своих "спецназовцев", похоже, до смерти, он решил: "Пора! Труба зовет!" И в начале октября в ночь с воскресенья на понедельник повел взвод на реализацию разведданных.
Всю свою жизнь я плохо ориентировался в числах и днях недели, тем более в армии, где выходные от будней отличаются разве лишь дистанцией утреннего кросса, но тот вечер запомнил.
У нас в 860-м ОМП был один культурный объект - клуб. Располагался он до 1984 года там, где ему и полагалось - на отшибе палаточного городка, между умывальником и полковым туалетом. Весной построили новый клуб - возле офицерских жилых модулей возвели ЦРМ, внутри ангара установили импровизированную сцену, повесили экран и расставили стулья. А старую палатку отдали под жилье клубной команде: киномеханик, художник-оформитель, фотограф - человек пять всего. Там же оборудовали фотостудию, лабораторию и еще что-то.
Киномеханик был земляком Зуба, а фотограф полка - Гришка Антрацит моим. А у меня их на всю часть всего трое. Землячество мы ценили и частенько захаживали в гости. Естественно, мы к ним. В их палатке чуть ли не богемная вольница, "план" иногда... а у нас, что делать, одни автоматы да "эфки".
В ту памятную субботу подходит ко мне после фильма Зуб и говорит:
- Митяй мэнэ "на косяк" запрошуе. Пийдэш?
Ну, а куда ж я денусь? После отбоя двинулись в клуб...
В палатке у ребят дым коромыслом, трехлитровая банка чая в истерике заходится - забыли вовремя "штурмовой" кипятильник выдернуть, кто-то уже спит, кто-то смехом себя изводит - как раз вовремя! Нам рады - усадили, чайку налили, Митяй засуетился, новую сигарету забивает. Вдруг слышим:
- Давай, Дима, и на меня "кропаль"... может - последняя!
Когда ТАК говорят, понятно - не сегодня последняя...
Народ в армии, на войне суеверный и о таких вещах распространяться вообще-то не принято, тем более в отношении самого себя. Все сразу замолчали и повернулись к говорившему.
Им оказался сержант разведроты. Один из тех - переданных в команду Морозова. Имени его я не запомнил, а вот фамилия у сержанта была знатная Румянцев. Мы с Зубом переглянулись и спросили:
- А что так?
- Та... - протянул он неопределенно и, помолчав, с расстановкой добавил: - Завтра ДШК пойдем "снимать"...
Бравада исконно присуща разведке, но не до такой же степени?.. Зуб опять на него покосился и спросил:
- Так якого ж биса ты тут робыш?
Сержант, видимо, до этого хорошо "дернул" и сразу не понял:
- А че?
- Ничого! Вали давай отсюда, вояка!
Сержант после такой отповеди стал кое-что понимать и уже более осознанно уставился на Зуба.
А у того на лице все написано: еще немного и вышвырнет сержантика из палатки за шиворот. Это в лучшем случае...
Пацан не стал дожидаться такого поворота событий, окончательно осознал ситуацию и быстренько исчез.
Мы тоже в тот вечер долго не засиделись. Неохота почему-то было...
Эпизод этот с сержантом вскоре, наверное, вообще забылся бы, если бы история не получила продолжения.
А наступило оно за полчаса до подъема в понедельник.
Самое начало я проспал. Проснулся от злющего толчка в бок и яростного шипения взводного:
- Тебе что, Бобер, особое приглашение требуется? Подъем, морда! Тревога!
По ходу сборов я узнал, что отдельный разведвзвод "в полной жопе" где-то за десять-двенадцать километров от полка в направлении высоты "Две семьсот", именуемой у нас "Зуб". А то вотчина самого Басира! Полторы тысячи штыков, как минимум, поднять сможет при желании. Лучше - не придумаешь. В 1981 году находившийся там укрепрайон брали штурмом и положили в скалах чуть ли не треть батальона. Я тоже побывал на высоте Санги-Дзундзан в марте восемьдесят третьего, воспоминания не из приятных. То еще, бля, местечко...
Друзья! Перед вами – плод трехлетних размышлений, полутора годов кропотливой работы и одного обширного инфаркта. Роман о реальном настоящем и возможном будущем… Сразу хочу обратиться к любителям кидаться мокрыми шароварами и порванными на груди рубахами: Панове! Властью данной мне Господом – способностью творить – я свою часть общей работы сделал: смоделировал крайний сценарий развития событий. Это вам ходули, стремянка – дабы вы смогли заглянуть в открывающуюся бездну грядущего. Теперь ваш черед – сделайте так, что бы описанное будущее не стало реальностью.
Эта книга — о горьком солдатском хлебе. Выжить на жестокой войне, выжить среди озверевших, сбитых в земляческие стаи сослуживцев, выжить в голоде, жажде, грязи, кишащей тифом и гепатитом — это подвиг. А если при этом еще и не сломаться, не превратиться в животное, сохранить душу незамутненной, сострадающей и любящей, да погибнуть с достоинством, до конца выполнив свой воинский долг — разве это не восхождение на крест? Разве есть что святее солдатской доли?
Ближайшее будущее. Русофобская политика «оппозиции» разрывает Украину надвое. «Свидомиты» при поддержке НАТО пытаются силой усмирить Левобережье. Восточная Малороссия отвечает оккупантам партизанской войной. Наступает беспощадная «эпоха мертворожденных»…Язык не поворачивается назвать этот роман «фантастическим». Это больше, чем просто фантастика. Глеб Бобров, сам бывший «афганец», знает изнанку войны не понаслышке. Только ветеран и мог написать такую книгу — настолько мощно и достоверно, с такими подробностями боевой работы и диверсионной борьбы, с таким натурализмом и полным погружением в кровавый кошмар грядущего.И не обольщайтесь.
«У советского солдата, помимо его основной специальности, есть еще несколько внештатных – так называемая «взаимозаменяемость». Любой старослужащий в случае необходимости может принять на себя командование отделением или даже взводом, работать из любого вида стрелкового оружия (в том числе и орудий БМП), провести несложные реанимационные мероприятия, снять простую мину и прочее. У меня была целая гирлянда таких побочных специальностей…» Автору этой книги довелось воевать и в расчете АГС, и пулеметчиком, и снайпером в одной из самых «горячих точек» Афганской войны: «В высокогорной провинции Бадахшан, где дислоцировалась наша часть, «советская власть» распространялась только на административный центр – город Файзабад.
Сборник прозы "Я дрался в Новороссии!" издан в апреле 2015 года по инициативе Союза писателей Луганской Народной Республики, Союза писателей России, сайта современной военной литературы okopka.ru и издательства "Яуза" (Москва).
Очень важная для меня вещь. Второе произведение после почти десятилетнего творческого перерыва.
Яркая, насыщенная важными событиями жизнь из интимных переживаний собственной души великого гения дала большой материал для интересного и увлекательного повествования. Нового о Пушкине и его ближайшем окружении в этой книге – на добрую дюжину диссертаций. А главное – она актуализирует недооцененное учеными направление поисков, продвигает новую методику изучения жизни и творчества поэта. Читатель узнает тайны истории единственной многолетней, непреходящей, настоящей любви поэта. Особый интерес представляет разгадка графических сюит с «пейзажами», «натюрмортами», «маринами», «иллюстрациями».
В книге собраны очерки об Институте географии РАН – его некоторых отделах и лабораториях, экспедициях, сотрудниках. Они не представляют собой систематическое изложение истории Института. Их цель – рассказать читателям, особенно молодым, о ценных, на наш взгляд, элементах институтского нематериального наследия: об исследовательских установках и побуждениях, стиле работы, деталях быта, характере отношений, об атмосфере, присущей академическому научному сообществу, частью которого Институт является.Очерки сгруппированы в три раздела.
«…Митрополитом был поставлен тогда знаменитый Макарий, бывший дотоле архиепископом в Новгороде. Этот ученый иерарх имел влияние на вел. князя и развил в нем любознательность и книжную начитанность, которою так отличался впоследствии И. Недолго правил князь Иван Шуйский; скоро место его заняли его родственники, князья Ив. и Андрей Михайловичи и Феодор Ив. Скопин…».
Джон Нейхардт (1881–1973) — американский поэт и писатель, автор множества книг о коренных жителях Америки — индейцах.В 1930 году Нейхардт встретился с шаманом по имени Черный Лось. Черный Лось, будучи уже почти слепым, все же согласился подробно рассказать об удивительных визионерских эпизодах, которые преобразили его жизнь.Нейхардт был белым человеком, но ему повезло: индейцы сиу-оглала приняли его в свое племя и согласились, чтобы он стал своего рода посредником, передающим видения Черного Лося другим народам.
Аннотация от автораЭто только кажется, что на работе мы одни, а дома совершенно другие. То, чем мы занимаемся целыми днями — меняет нас кардинально, и самое страшное — незаметно.Работа в «желтой» прессе — не исключение. Сначала ты привыкаешь к цинизму и пошлости, потом они начинают выгрызать душу и мозг. И сколько бы ты не оправдывал себя тем что это бизнес, и ты просто зарабатываешь деньги, — все вранье и обман. Только чтобы понять это — тоже нужны и время, и мужество.Моя книжка — об этом. Пять лет руководить самой скандальной в стране газетой было интересно, но и страшно: на моих глазах некоторые коллеги превращались в неопознанных зверушек, и даже монстров, но большинство не выдерживали — уходили.
В книге рассказывается о героических боевых делах матросов, старшин и офицеров экипажей советских подводных лодок, их дерзком, решительном и искусном использовании торпедного и минного оружия против немецко-фашистских кораблей и судов на Севере, Балтийском и Черном морях в годы Великой Отечественной войны. Сборник составляют фрагменты из книг выдающихся советских подводников — командиров подводных лодок Героев Советского Союза Грешилова М. В., Иосселиани Я. К., Старикова В. Г., Травкина И. В., Фисановича И.