Файф-о-клок - [12]
Но возникает вопрос: почему директор известного и уважаемого издательства смотрел сквозь пальцы на наши телодвижения?! Не знаю, не знаю… От постоянного общения с художественной литературой кто хочешь сбрендит. «Вам хочется серий?! Их есть у меня!» Зато мы с Редактором резвились аки дети. «Автором разыграна историческая шизофрения!» – сообщала «Corriera della Sera».
А месяца через три после выхода романа русский сектор Интернета наводнили всевозможные статьи, посвященные этому «явлению мировой литературы». Кое-кто обиделся на «Der Spiegel», который нелестно отозвался о бывшем социалистическом содружестве. «Сбрендивший, да не типично!» – возражали они… Поборники нравственности находили мой роман слишком откровенным – «Историография с порнографией!» Однако никто не сомневался, что автор – «чешский», а перевод – «хороший»… А. Владимировой… Я в недоумении чесал репу и наблюдал за развитием событий. С утра пораньше заходил в Интернет – «Ну, чё тут можно про нашего дурачка почитать?» – и обнаруживал каждый раз «чё»-нибудь новенькое и неожиданное…
«Чешский мальчик, оказывается, тоже спал с собственной матерью, а современная Валерия похотлива даже больше, чем римская Валерия Мессалина!» Я снова чесал репу, тщательно перепроверяя – о каком романе ведется речь?! Откуда берутся такие выводы и междометия?! «Ах! Ба! Фи! Ого! Эх! Нах!» И название книги, и пунктуация, и псевдоним – были на месте, но смысл романа искажался в рецензиях до неузнаваемости. Ибо, по моему глубокому убеждению, никакой порнографии в тексте не было, не говоря уже об эротике.
Нечто подобное случилось со мною при поступлении в Литературный институт имени Алексея Максимовитча Горького. Собственно говоря – или Максима Горького, или Алексея Максимовича Пешкова, но дело сейчас не в этом… На собеседовании мне задали вопрос:
– Как вы относитесь к великому русскому сатирику Салтыкову-Щедрину?
– Никак! – отвечал я.
– Да как же так?! – не унимался источник вопроса – дама, а по замашкам бывший секретарь партийной организации. – Вы же пишете сатиру?!
Я с искренним удивлением уставился на даму и заявил, что сатирическими опытами не занимаюсь.
– А что же это у вас?!! – взревела дама, бывший секретарь, потрясая моими рукописями.
– Юмор! – смиренно отвечал я.
– Вот это?! Юмор?! – переспросила она, посмотрела в окно и больше вопросов не задавала…
Потому что на дворе шатался девяносто первый год, в августе своем… Мимо, по Цветочному бульвару, проезжали танки, а им что юмор, что сатира – одна малина… Экипаж три-четыре человека, скорость до семидесяти километров в час, основное оружие – пушка…
Конечно, статейки «про нашего дурачка» появлялись и в журналах, и в газетах, но я предпочитал следить за рецензиями по Интернету. И нехлопотно, и отстраненно. N. N. представлялся мне как некий виртуальный персонаж, без физического воплощения в моем лице. «Загадки чешской литературы!» Но через год то ли просочились в печать сведения, то ли отдельные «критики» догадались самостоятельно, однако стали появляться статьи – мол, что же это делается, братцы?! Нет на свете такого писателя, как N. N. Теперь журналисты особо не углублялись в текст романа, поскольку обнаружилась новая тема… «Единственный N. N., проживающий на территории Чешской Республики, водитель грузовика!» – выеживались публицисты и знатоки зарубежной литературы. Целый год они пережевывали сугубо производственную проблему «порнография – не порнография», с такими нюансами и деталями, что сам роман теперь выглядел аки детская сказка о Красной Шапочке, зато публицистические подробности журналистов – откровенной порнографией. И невзирая на то обстоятельство, что к этому времени вышел второй мой роман под названием «Реставрация фриштыка», где, собственно говоря, разоблачалась почти что вся мистификация, «критики и знатоки» продолжали обсасывать проблему – пан я или не пан! Хуже того, они сделали вывод, что я непременно – пани. Потому что «переводчица с чешского», а именно А. Владимирова, давила им на амбиции. Ибо, по доброй советской традиции, кто председатель похоронной комиссии – тот и будущий Генеральный секретарь; а если N. N. литературная мистификация, то А. Владимирова и есть автор романа… Ну не может человек в силу обостренного самолюбия не оставить свой след в книге! Иначе этот бред с «переводчицами» ничем не объяснить…
Я, в свою очередь, подкреплял все догадки находчивых журналистов, раздавая литературные интервью по Интернету и телефону, без риска показать свое подлинное обличье. Говорил и писал только правду, какую хотели услышать знатоки. И в зависимости от настроения представлялся как пресс-атташе или пресс-папье неуловимого сочинителя… Вася Пупкин! Если вам необходима такая конкретика…
– Алло! Может быть, встретимся?!
Телефонный звонок застал меня на пороге квартиры, когда я собрался выйти – в Санкт-Петербург все-таки… И передумал.
Это была давешняя репортерша, которую я неудачно обозвал идиоткой…
– А разве есть необходимость? – отозвался я на предложение встретиться.
– Я бы могла показать интервью наше…
– Моё! – снова уточнил я.
– Ё-ё! – снова согласилась со мной журналистка, поскольку в данном случае я выступал как лучший друг писателя N. N.
Популярный роман видного чешского писателя, критика и кинематографиста, первый в предполагаемой трилогии. Книга стала в Чехии бестселлером, переведена на восемь европейских языков, готовится экранизация. Роман построен, как яркая мозаика, где бок о бок существуют императорский Рим и современная Прага, модный кинорежиссер и Валерия Мессалина…
«Реставрация обеда» – второй роман Иржи Грошека, своего рода литературная автобиография, связанная с «Легким завтраком в тени некрополя» общими «персонажами», такими как хитроумный сюжет и неповторимый «грошековский» юмор. Вдобавок «Реставрация обеда» еще и роман-концепция. Автор приглашает вас посетить свою «творческую кухню» и понаблюдать, как весело готовятся котлеты по-пражски и чешско-моравские фрикадельки. Вот эти блюда и есть литературные рецепты, которые оборачиваются авторскими афоризмами на все случаи жизни.
Современный русский писатель Иржи Грошек предлагает на суд читателя новый роман, щедро наполненный юмором, самоиронией и фантасмагорией. Исторические и культурные аллюзии воплощены автором в образе обаятельного писателя-неудачника. Все персонажи существуют в неком архиепическом пространстве места-времени, где в последний день перед извержением Везувия случаются странные и безусловно смешные истории, а древнеримские Помпеи превращаются в заброшенный российский городок на побережье Черного моря.
Однажды известный русский писатель Иржи Грошек наводил дома порядок и обнаружил свой старый роман «Реставрация обеда». «Что за безобразие?!» – воскликнул Иржи Грошек и переписал этот роман заново. Получилась «Большая реставрация обеда», где количество авторских «безобразий» нисколько не уменьшилось, а только увеличилось вдвое. «Теперь у нас вид приятный и аккуратный!» – с глубоким удовлетворением отметил Иржи Грошек и отнес эту рукопись в издательство…Читайте «Большую реставрацию обеда», где новый сюжет объединяет свежие главы с «отреставрированными», где шеф-повар Петроний готовит «сатириконы», Поджо Браччолини выпекает «фацеции», а поваренок Иржи Грошек лепит «чешско-моравские фрикадельки».
Проснувшись рано утром Том Андерс осознал, что его жизнь – это всего-лишь иллюзия. Вокруг пустые, незнакомые лица, а грань между сном и реальностью окончательно размыта. Он пытается вспомнить самого себя, старается найти дорогу домой, но все сильнее проваливается в пучину безысходности и абсурда.
Когда твой парень общается со своей бывшей, интеллектуальной красоткой, звездой Инстаграма и тонкой столичной штучкой, – как здесь не ревновать? Вот Юханна и ревнует. Не спит ночами, просматривает фотографии Норы, закатывает Эмилю громкие скандалы. И отравляет, отравляет себя и свои отношения. Да и все вокруг тоже. «Гори, Осло, гори» – автобиографический роман молодой шведской писательницы о любовном треугольнике между тремя людьми и тремя скандинавскими столицами: Юханной из Стокгольма, Эмилем из Копенгагена и Норой из Осло.
Книга посвящается 60-летию вооруженного народного восстания в Болгарии в сентябре 1923 года. В произведениях известного болгарского писателя повествуется о видных деятелях мирового коммунистического движения Георгии Димитрове и Василе Коларове, командирах повстанческих отрядов Георгии Дамянове и Христо Михайлове, о героях-повстанцах, представителях различных слоев болгарского народа, объединившихся в борьбе против монархического гнета, за установление народной власти. Автор раскрывает богатые боевые и революционные традиции болгарского народа, показывает преемственность поколений болгарских революционеров. Книга представит интерес для широкого круга читателей.
Французская романистка Карин Тюиль, выпустившая более десяти успешных книг, стала по-настоящему знаменитой с выходом в 2019 году романа «Дела человеческие», в центре которого громкий судебный процесс об изнасиловании и «серой зоне» согласия. На наших глазах расстается блестящая парижская пара – популярный телеведущий, любимец публики Жан Фарель и его жена Клер, известная журналистка, отстаивающая права женщин. Надлом происходит и в другой семье: лицейский преподаватель Адам Визман теряет голову от любви к Клер, отвечающей ему взаимностью.
Селеста Барбер – актриса и комик из Австралии. Несколько лет назад она начала публиковать в своем инстаграм-аккаунте пародии на инста-див и фешен-съемки, где девушки с идеальными телами сидят в претенциозных позах, артистично изгибаются или непринужденно пьют утренний смузи в одном белье. Нужно сказать, что Селеста родила двоих детей и размер ее одежды совсем не S. За восемнадцать месяцев количество ее подписчиков выросло до 3 миллионов. Она стала живым воплощением той женской части инстаграма, что наблюдает за глянцевыми картинками со смесью скепсиса, зависти и восхищения, – то есть большинства женщин, у которых слишком много забот, чтобы с непринужденным видом жевать лист органического салата или медитировать на морском побережье с укладкой и макияжем.
Апрель девяносто первого. После смерти родителей студент консерватории Тео становится опекуном своего младшего брата и сестры. Спустя десять лет все трое по-прежнему тесно привязаны друг к другу сложными и порой мучительными узами. Когда один из них испытывает творческий кризис, остальные пытаются ему помочь. Невинная детская игра, перенесенная в плоскость взрослых тем, грозит обернуться трагедией, но брат и сестра готовы на всё, чтобы вернуть близкому человеку вдохновение.