Фавориты у российского престола - [96]

Александр I награждал Аракчеева действительно за заслуги: в 1807 году — орденом Св. Владимира, в 1808-м — орденом Св. апостола Андрея Первозванного, но Аракчеев отказался принять эти ордена, считая, что он уже достаточно пожалован еще императором Павлом орденами Св. Анны I степени и Св. Александра Невского, и это для него и так великая честь.

Аракчеев не был корыстолюбив, он никогда ни от кого не брал никаких подношений и отказывался даже от подарков императора, объясняя это тем, что он доволен самим благоволением к нему Его Величества. И это не была поза: он действительно боготворил императора, и главным для него были не ордена и подарки, а доверие Александра I.

Алексею Андреевичу, в отличие от другого императорского фаворита, Михаила Михайловича Сперанского, повезло: он не был ни уволен, ни тем более сослан, а до самой кончины Александра I находился в его фаворе. Не повлиял на фавор Аракчеева и уход Александра I от либеральных реформ. Но отношение общества к Аракчееву, как носителю зла, становилось год от года всё суровей. И хотя Аракчеев выполнял и такие указания Александра I, которые поддерживало прогрессивное русское общество, однако этих либеральных прогрессивных шагов «временщика» никто не замечал. Так, например, когда президентом Русского Библейского общества, тесно связанного с Британским Библейским обществом, был поставлен обер-прокурор Святейшего Синода князь Александр Николаевич Голицын, личный друг императора ещё с юношеских времён, теперь мистик, да ещё полностью погружённый в религию, проповедник мракобесия, Аракчеев всячески содействовал закрытию этого общества. И хотя он знал, что Александр Павлович, его любимый благодетель, покровительствует Библейскому обществу, а вернее своему другу Голицыну, пожертвовал ему 25 тысяч рублей единовременно и делал ежегодный взнос в Библейское общество в размере 10 тысяч рублей, а кроме того, подарил этому обществу дом в Петербурге, Аракчеев, который всегда держал линию императора, на этот раз возненавидел этого лукавого «святошу» и старался всеми силами чинить ему препятствия. И когда по настоянию Голицына Министерство народного просвещения было преобразовано в Министерство духовных дел и народного просвещения, а министром, разумеется, был назначен А. Н. Голицын, Аракчеев не был в числе тех, кто приветствовал это преобразование. Он понимал, что Библейское общество, по сути филиал Британского, занимаясь изданием, распространением и пропагандой Священного Писания, ущемляло права Русской Православной Церкви, а потому, естественно, должно было вызвать неудовольствие иерархов Церкви. И действительно, архимандрит Фотий, слово которого в обществе было весьма значительным, потому что он был любимцем многих влиятельных придворных дам, выступил против Библейского общества. Аракчеев тотчас весьма активно поддержал архимандрита. В результате Министерство духовных дел и народного просвещения было снова преобразовано в Министерство народного просвещения, а Голицын был уволен с постов министра и обер-прокурора Святейшего Синода. Участия в этом деле временщика Аракчеева русское общество как бы не заметило: в его глазах он был реакционером и носителем зла.

Но особенно общество возненавидело Аракчеева за учреждение и насаждение военных поселений в 1816–1817 годах, потому что все предполагали, что это его инициатива и его жестокое издевательство над людьми. А на самом деле это была идея Александра I Благословенного, почерпнутая из далёкого прошлого, из организации в XVI веке стрелецкого войска и ещё раньше — казачьих иррегулярных войск. Уже тогда перед царской властью стояли проблемы финансирования войска и мест его содержания. Тогда вопрос решался просто: и казакам, и стрельцам выдавалась на льготных условиях земля, на которой они строили дома для проживания, которую они возделывали, которой кормились, на которой создавали кустарные мастерские, получая с них ещё и денежный доход. Но этот метод, если вспомнить стрелецкие бунты и казачьи восстания Степана Разина и Емельяна Пугачёва, оказался чреватым большими бедами. В XIX веке решение этих же проблем плюс проблем комплектования регулярной армии и подготовки новобранцев к службе выразилось в идее создания военных поселении — идее, в которой также всё решалось на основе выделения на льготных условиях земли, но не индивидуально каждому, как прежде, а в общее пользование целому солдатскому поселению, чтобы они, как в прежние времена казаки и стрельцы, несли военную службу и, занимаясь сельским хозяйством, кормили и себя, и свою семью. Однако в этом случае принципы организации военных поселений были существенно другими. В прежние времена выделенная стрельцу или казаку земля принадлежала ему в индивидуальное пользование, и он распоряжался всем свободно, кроме только военного служения; теперь же солдат с семьёй, «хозяин» (а по сути никакой не хозяин ни дома, ни земли), не имел никакой свободы: он, его семья и подселенцы (два холостых солдата регулярной армии, чужие ему люди) — все находились на казарменном положении, в строго регламентированном времени. «Хозяин» ежедневно вынужден был исполнять приказ командира, то есть чужую волю, и заниматься не только сельским хозяйством, чтобы кормить свою семью и подселенных ему солдат регулярной армии, но и выполнять тяжёлые работы на строительных и дорожных работах. По команде командира все поселяне должны были одновременно вставать, разжигать огонь, топить печь, готовить еду, есть и в определённое время выходить на работу, а затем возвращаться в свою избу. Вид работы определялся тоже не «хозяином», а командиром. Такое положение было хуже, чем крепостная зависимость. Естественно, государственные крестьяне и казаки оказывали сопротивление введению военных поселений; во многих губерниях, где это происходило, крестьяне поднимали бунты, а то и целые восстания. И эти бунты и восстания жестоко подавлялись, а восставшие подвергались или массовой экзекуции (проведение сквозь строй шпицрутенов), или расстрелу поодиночке с применением ружей, или расстрелу при помощи артиллерии, бьющей картечью прямо по толпе.