Фаворитки. Соперницы из Версаля - [136]

Он садится на край постели и гладит мои руки. Мы оба храним молчание, потому что нет слов, подходящих для такого случая. Как я и просила, Николь приносит шкатулку. Луи открывает ее и видит две ленточки. Одна, из лучшего красного бархата, давно съежилась и выцвела.

– Ваш первый подарок, – шепчу я, вынимаю одну из ленточек, прижимаю к щеке, вдыхая аромат воспоминаний и нафталина.

У меня из глаз льются слезы, и король склоняет голову.

– Завтра я решила исповедаться и принять святые дары, любовь моя, – выговариваю я наконец.

Он согласно кивает и наклоняется, чтобы в последний раз поцеловать меня. Я закрываю глаза и глубоко вдыхаю своими измученными бесполезными легкими запах любви и жизни. Воспоминания накрывают меня волной, пока я в последний раз вбираю в себя мужчину, которого сделала средоточием своей жизни.

– Ты ни разу не разочаровала меня. Ни единого раза. Поверь. – В его глазах блестят слезинки. – Ты была мне единственным настоящим другом. Боюсь, я принес тебе слишком много огорчений.

– Нет, ничего подобного, – заверяю я и снова беру его за руку, которую никогда не хотела бы отпускать. – С вами я пережила лучшие минуты своей жизни.

– А ты… ты была для меня всем.

– Идите, – шепчу я, выпуская его руку. – Идите.

Ему пора возвращаться к жизни – к жизни, которая потечет дальше без меня. Я боюсь за него, за Францию, но для меня время тревог подошло к концу. Король удаляется, а на меня нисходит покой. Жизнь была прекрасным сном. Я прожила сказочную жизнь – не лишенную печалей, но ведь какая жизнь бывает абсолютно безоблачной? Вспоминаю цыганку. Думаю о матушке и о милой Александрине. Скоро я увижу снова их обеих. А Луи – был ли он третьей моей большой печалью?

Я исповедуюсь и принимаю причастие, а за окнами льет дождь, будто надвигается Всемирный потоп. В комнате царят полутьма и слабый аромат лилий. Умереть в Версале – большая честь. Согласно этикету здесь могут умирать лишь члены королевской фамилии. Завтра, если я до него доживу, наступит Светлое воскресенье. Хорошо ли я прожила свою жизнь? Так ли, как следовало ее прожить? Действительно ли в конце дней своих мы обращаемся к Богу не из страха смерти, а потому, что становимся мудрее?

И когда меня обступает последняя ночь со всей болью и страданиями, когда я готовлюсь переселиться во дворец куда величественнее Версальского, одна только мысль поддерживает мои силы до самой последней минуты.

Он меня любил.

По-настоящему.

Эпилог

В Пасхальное воскресенье 15 апреля 1764 года тело маркизы де Помпадур вывезли из Версаля на катафалке, запряженном шестеркой вороных коней. Людовик XV наблюдал из окна, как траурный кортеж движется под проливным дождем, и по лицу короля струились слезы. Кортеж исчез за дождевой пеленой, и подошла к концу еще одна удивительная глава в удивительной истории Версаля.

Комментарий автора

Начав свое царствование относительно целомудренно, Людовик XV весьма скоро перешел к безудержному удовлетворению своей невероятной похоти. В романе «Фаворитки. Соперницы из Версаля» упомянуты лишь некоторые из женщин, которые украшали собою королевское ложе в средний период пребывания Людовика на троне.

Розалия де Романе-Шуазель умерла родами в 1753 году, всего через полгода после своего изгнания из Версаля и из сердца монарха. Ей было восемнадцать лет. Дочь, названная в честь матери, прожила три года. Хотя сроки вроде бы совпадают, не имеется никаких доказательств того факта, что это была дочь короля.

Мари-Луиза О’Мёрфи, в этой книге именуемая Морфизой, была удалена от двора, выдана замуж, пережила все это и после длинной череды любовников, замужеств и множества приключений сумела встретить девятнадцатый век. Ах, очаровательная Морфиза, бедняжка: она не сумела верно рассчитать время. Ведь новая официальная фаворитка, сменившая покойную маркизу де Помпадур, происходила из столь же незнатной семьи.

Марианна де Майи де Куаслен прожила жизнь долгую и наполненную яркими событиями. Ее любили короли, она пережила Великую революцию и не раз меняла подданство. Вполне возможно, что она не была такой уж глупенькой, какой я ее изобразила здесь, но все согласны с тем, что она не шла ни в какое сравнение ни с первой Марианной, которой история не позволила реализовать себя, хотя надежды на это были очень велики, ни с маркизой де Помпадур.

И наконец, Жанна-Антуанетта Пуассон, маркиза де Помпадур – девочка из третьего сословия, которая возвысилась до положения фактической королевы Франции и стала, вероятно, самой влиятельной королевской фавориткой за всю историю. Она очень умело направляла своего капризного повелителя, и память о ней сохранилась в умах людей доныне. Ее считают одной из трех самых могущественных женщин восемнадцатого столетия – наряду с русской императрицей Екатериной Великой и Марией-Терезией Австрийской.

Я старалась оценивать ее жизнь по справедливости, не забывая ни высот ее деяний, ни глубин ее падений. Она оказала огромное влияние на историю Франции и образ жизни этой страны, но во многих отношениях осталась загадкой и для современников, и для историков. В целом мне ее жизнь представляется весьма печальной, но я полагаю, что к такой жизни она и стремилась. То была единственная жизнь, о которой она сама могла мечтать и которая в итоге принесла ей удовлетворение.