Фаворитка короля - [106]
Я могла лишь строить догадки, когда он прибудет, да и прибудет ли вообще. Нетрудно было представить дело так, будто королевское предписание затерялось где-то в дороге, но все же я считала, что он подчинится воле короля. Не тот человек был Виндзор, чтобы бежать от славы, даже дурной славы. Вот я и приняла меры, чтобы вовремя узнать о его прибытии, а в душе моей бушевали самые разноречивые чувства, выбивая меня из привычной колеи: и волнение, и нетерпение, и сильное недоверие, а более всего — удовольствие от предстоящей встречи.
И вот он здесь. Первое впечатление, которое у меня сложилось (да какое там впечатление — полнейшая уверенность), состояло в том, что Виндзор пребывал отнюдь не в благодушном настроении. Впрочем, другого я и не ожидала, учитывая тон королевского послания. Когда он переступил порог, вид у него был как у человека, которого в тронный зал зашвырнул порыв разыгравшегося на море шторма. Одежда вымокла и вся заляпана грязью, руки-ноги явно затекли от многодневной скачки. Взбудораженный, весь ушедший в себя, словно шторм бушевал и в его мыслях, он быстрым шагом шел по залу. Мне показалось, что он просто пройдет мимо. Хоть заметил меня, интересно?
Я выждала, пока он поравнялся со мной, даже прошел уже шага на два дальше, вспомнила, как непредсказуемо могу вести себя в присутствии этого мужчины, постаралась унять сердцебиение и приготовилась выслушивать его язвительные реплики. Губы у меня вдруг почему-то потеплели. Тот прощальный поцелуй так и горел на них.
Если он и сейчас не обратится ко мне, я его уже не догоню…
— Сэр Вильям…
Он замер на ходу, повернулся на месте, глянул вокруг настороженно, злобно, будто ожидал, что вот-вот на него бросится затаившийся враг. Потом резко, нетерпеливо выдохнул.
— Приветствую вас, мистрис Перрерс.
Отвесил небрежный поклон, рассердивший меня до невозможности. Я ответила ему столь же небрежным намеком на реверанс. Повзрослевшая, но так и не набравшаяся ума Отважная изо всех сил жалась к моим ногам.
— А больше вы мне ничего не хотите сказать? — проговорила я с очаровательной улыбкой.
— Что вы хотите от меня услышать? — Глаза его сузились. — Я вернулся. Без большой радости.
«Без большой радости» — это очень мягко сказано, судя по выражению его лица, которое я теперь ясно могла разглядеть. Лицо было жестким, напряженным, под глазами и в уголках рта залегла целая сеть морщинок, которых не было в нашу первую встречу. Он был в бешенстве, о чем свидетельствовали плотно сжатые губы и раздутые ноздри. По сути, вся его фигура, напоминавшая острый осколок кремня, была воплощением еле сдерживаемой ярости. Но у меня сердце дрогнуло от близости его поджарого тела и предвкушения язвительных реплик. Не скрывая злости и нетерпения, он сорвал шляпу, обнажив голову с блестящими, как кротовая шкурка, волосами — вымокшими от дождей и пота, прилипшими к черепу. Темные глаза, смотревшие на меня в ожидании того, что я скажу, были не темнее той тучи, что клубилась в его мыслях, делая настроение Виндзора опасным и непредсказуемым. И все равно я ощущала тревожившую меня тягу к этому человеку. Это чувство было для меня новым и пугающе необоримым.
Говорить я решила о делах неотложных. Право же, что толку в посторонних разговорах, если Виндзор целиком поглощен текущей заботой и ни о чем другом думать просто не в силах?
— Надеюсь, вы готовы ответить за свои действия в Ирландии, сэр Вильям?
— Я, со своей стороны, смел надеяться, что вы дадите мне знать об этом, мистрис, — резко бросил он в ответ.
— На это и я надеялась. — Я слегка вздернула подбородок. Его упрек мне не понравился. — Было уже слишком поздно: любое мое письмо пришло бы к вам гораздо позже, чем королевский приказ. А кроме того — что это могло изменить?
— Значит, он разгневан, — сделал вывод Виндзор, раздраженно передернув плечами.
— Ему это все не слишком нравится.
— Я-то думал, что король при смерти… — проворчал он. — Надеялся, что принц Уэльский замолвит за меня словечко.
— Принц тяжело болен.
— Да, мне говорили… — Виндзор вздохнул, и его мысли приняли новое направление. — Бог свидетель, мне его очень жаль. Когда-то мы были довольно дружны, сражались бок о бок, прошли вместе через множество сражений. Тому уж двадцать лет… — Он уставился на свой кулак, все еще сжимавший помятую шляпу, и нахмурился пуще прежнего. — Тогда мы оба были молоды, нам нравилась походная жизнь. Лучшего, чем он, командира я никогда не встречал. А теперь вот…
— Теперь те дни прошли. Принц умирает.
— Вот как? Тогда встает вопрос о престолонаследии.
— Встает. И в этом вопросе слишком много заинтересованных лиц.
— Сын у него слишком мал… Ему пять?
Я в ответ только вздохнула. Дипломатия и политика. Придворные интриги. Не об этом мне хотелось с ним поговорить — ведь сердце стучало и кровь бурлила в жилах. Я все так же откликалась на присутствие этого человека с сомнительными принципами, привыкшего руководствоваться только собственной выгодой, что не могло не вызвать серьезных нареканий. Я вдруг сообразила, что мы оба замолчали, а внимание Виндзора впервые обратилось на меня.
