Фаворит и узник - [15]

В 1941 году, когда Черчиллю сообщили о вторжении Гитлера в Россию, это известие вызвало у премьера чувство облегчения, поскольку он понимал: после вступления в войну СССР Великобритания «уже больше не одинока». Думая об антифашистской коалиции, правящие круги Англии и США не переставали быть врагами социализма и СССР. Было бы наивно считать, что Черчилль, глубоко ненавидевший коммунистическую идеологию, в корне изменил свое отношение к Стране Советов.

Даже в речи, произнесенной 22 июня о намерении Англии помочь Советскому Союзу, он не скрывал своей ненависти к коммунизму:

«За последние двадцать пять лет никто не был более последовательным противником коммунизма, чем я. Я не возьму обратно ни одного слова, которое я сказал о нем».

В ходе Великой Отечественной войны Черчилль последовательно осуществлял свой стратегический план — добиться максимального ослабления врага номер один — фашистской Германии и истощения союзника военного времени — Советского Союза с тем, чтобы, придя к Столу Победы, продиктовать свою волю и победителям, и побежденным. Он готов был оттягивать открытие второго фронта до последнего. И только жесткая позиция Сталина и вынужденная — Рузвельта на Международной конференции «Большой тройки» в Тегеране в 1943 году заставила Черчилля дать согласие участвовать английским войскам в этой операции. Он испугался наступления негативных последствий из-за высокой скорости приближения Красной армии к границам гитлеровской Германии.

Вот почему выдающиеся ее победы, особенно в ходе Сталинградской битвы с разгромом 6-й полевой армии вермахта, вынудили правительства США и Англии пересмотреть некоторые аспекты своей стратегии и тактики. Недаром старший Рузвельт осенью сорок третьего года говорил своему сыну полковнику Эллиоту Рузвельту: «Ведь если дела в России пойдут и дальше так, как сейчас, то возможно, что будущей весной второй фронт и не понадобится».

Будучи начальником Горьковского управления НКВД, Евгений Петрович Питовранов, просматривая прессу, в свежей газете «Известия» за 22 июня 1941 год обратил внимание на коротенькую заметку, а вернее, сообщение ТАСС под названием «Раскопки гробницы Тимура». В нем говорилось:

«Самарканд. 21 июня (ТАСС).

Сегодня продолжили работы в мавзолее Гур-Эмир. Астрологи и химики подвергли тщательному исследованию останки Тимура.

Ученые обнаружили, что на черепе сохранились остатки волос. Определена возможность восстановить довольно точный портретный облик завоевателя.

Днем научная экспедиция начала раскопки в другом древнем мавзолее Самарканда — Биби Ханым, названном по имени погребенной здесь старшей жены Тимура. В глубокой нише мавзолея Биби Ханым стоит массивный каменный саркофаг. Археологи поднимают его крышку. На дне саркофага — мумифицированные останки Биби Ханым. Они сохранились гораздо лучше, чем останки других тимуридов».

Пройдет всего пять лет и ему доведется ближе познакомиться в Самарканде с этой историей раскопок и вскрытия гроба Тамерлана перед войной. Но об этом будет рассказано в книге чуть ниже.

С началом войны молодого, энергичного, думающего чекистского руководителя отзывают в Москву и вводят в оперативную группу, состоящую из строителей и железнодорожников, задействованную для создания вокруг советской столицы особого укрепрайона. Видно, руководство Лубянки приняло во внимание знания Е.П. Питоврановым по железнодорожной инженерии.

В самые опасные, черные дни для Белокаменной в октябре — ноябре 41-го Е.П. Питовранова откомандировали в спецподразделение КРО при штабе обороны столицы. Он, вспоминая тот военный марафон войны, с недосыпанием и не регулярным питанием писал:

«За всю войну ни одного выходного дня. И почти ежедневно — острые, рискованные, часто головоломные, но требующие безотлагательного решения военно-чекистские задачи.

Диапазон наших обязанностей был чрезвычайно широким и многоплановым: подготовка и заброска в немецкие тылы диверсионно-разведывательных групп и борьба с вражескими диверсантами на нашей территории, контрразведывательное обеспечение бесперебойной работы оборонных предприятий и транспорта, выявление и ликвидация агентуры противника, забрасывавшейся в массовом порядке, борьба с бандитизмом, представлявшем в годы войны особую опасность.

Пришлось изрядно побродить и по кировским, и по вологодским лесам в поисках диверсионных баз и радиоцентров. Свои операции на вражеской территории часто решали совместно с Пантелеймоном Пономаренко, начальником Центрального штаба партизанского движения, и непосредственно с партизанскими командирами Орловским, Ваупшасовым, Медведевым и другими. Довелось встречаться и с легендарным Кузнецовым — обер-лейтенантом Паулем Зибертом».

Евгений Петрович Питовранов понимал, что Вторая мировая война готовилась всем миром империализма во главе с английскими консерваторами изначально как война против Советского Союза.

Он нередко как человек-интеллектуал с высоким уровнем аналитического ума рассуждал примерно так:

— Достаточно вспомнить, Англия и Франция дают обещание Польше, что они сохранят ее независимость и целостность, и одновременно ведут переговоры с Гитлером об отдаче ему Польши. Сталин понял, какую иезуитскую политическую игру затеяли англичане с французами, и согласился принять настойчивое, неоднократно повторявшееся предложение Гитлера заключить пакт о ненападении между СССР и Германией. Сам по себе этот договор не был направлен против кого-то и поэтому был крайне желателен в сложившейся обстановке. Англия такой договор с Германией тоже имела, а нам его поставила в упрек, объявив его аморальным. Почему? Да потому, что этот договор нарушал все планы Англии. Он если не отменял, то хотя бы откладывал нападение Гитлера на Советский Союз.