Фаворит - [19]

Я отпихнул его.

– Ради бога сиди прямо, Джо, или мы угодим с тобой в кювет.

Но он был слишком погружен в собственные заботы, он даже не слышал меня. Он снова схватил меня за плечо. Я съехал на обочину и остановил машину.

– Или сиди как следует, Джо, и оставь меня в покое, или можешь вылезать и идти пешком, – сказал я, стараясь, чтобы мой грубый тон дошел до его сознания.

Но он продолжал свое и теперь уже рыдал в голос.

– Ты не знаешь, какие у меня неприятности, – всхлипывал он.

Я решил выслушать его до конца. Чем скорее он выложит все, что у него на душе, тем скорее успокоится и заснет, подумал я.

– Какие неприятности? – спросил я. Мне это было ничуть не интересно.

– Аллан, я тебе скажу потому, что ты мой товарищ, настоящий товарищ. – Он положил мне руку на колено я сбросил ее.

Между новыми взрывами рыданий Джо забормотал:

– Договорились, что я должен «придержать» лошадь, а я этого не сделал, и Сэнди проиграл кучу денег, и он сказал, что рассчитается со мной, и он все ходил за мной и повторял это день за днем, и я знал, что он сделает что-нибудь страшное, и он сделал, – Он умолк, чтобы перевести дух. – Еще хорошо, что я упал на мягкую землю, а не то я сломал бы себе шею. Это совсем не смешно. А этот сволочной Сэнди, – он задохнулся на этом имели, – он смеялся! Ну ничего! Он у меня посмеется! Я ему сверну на затылок его сволочную рожу!

Эта последняя сентенция заставила меня улыбнуться. Джо с его младенческим лицом и слабым характером, хотя, может быть, и сильный физически, был для грубого, могучего Сэнди не страшнее самонадеянного десятилетнего мальчишки. Хвастовство Джо, так же как и его нытье, шло от неуверенности в себе. Но содержание начатой им речи – это было нечто совсем новое.

– Какую лошадь ты не стал «придерживать»? – спросил я. – И откуда Сэнди знал, что ты должен ее «придержать»?

Одну секунду я думал, что осторожность заставит его замолчать, но после небольшого колебания он разговорился. Алкоголь исходил из него вместе со слезами. Слушая этот полный жалости к себе, прерываемый икотой, наполовину неразборчивый рассказ, я узнал довольно жалкую историю. В очищенном от непристойностей и сокращенном до самой сущности виде она сводилась к следующему: Джо получал щедрый гонорар за то, что несколько раз «придерживал» лошадей. Два раза я видел это сам. Но когда Дэвид Стампе сказал о последнем таком случае своему отцу, Джо едва не потерял жокейские права, и это разохотило его рисковать. Когда в следующий раз его попросили «придержать» лошадь, он было согласился, но потом разнервничался, не придержал в начале, а у финиша сообразил, что если он проиграет эту скачку, то уж точно лишится жокейских прав. И пришел первым. Это было десять дней тому назад.

Я был удивлен.

– Значит, единственный человек, который навредил тебе, был Сэнди?

– Он меня перебросил через канат... – Джо был готов начать все сначала. Я прервал его.

– Но ведь, наверно, не Сэнди платил тебе за то, что ты не придешь первым?

– Нет... Не думаю... Не знаю... – захныкал Джо.

– Ты хочешь сказать, что так и не знаешь, кто тебе платил? Ни разу не дознался?

– Какой-то мужчина звонил мне по телефону и говорил, когда нужно «придержать» лошадь. А потом я получал по почте пухлый конверт с деньгами.

– Сколько раз ты это проделывал? – спросил я.

– Десять, – сказал Джо, – и все за последние полгода.

Я молча смотрел на него.

– Часто это бывало просто. Эти дохляки все равно бы не прибежали первыми, даже если бы я помогал им.

– Сколько ты получал за это?

– Сотню. А два раза по двести пятьдесят. – Джо все еще без удержу болтал языком, и я верил ему. Это были большие деньги, и тот, кто готов был платить их, теперь, конечно, захочет жестоко отомстить Джо. Ведь он ослушался приказа и пришел первым. Но Сэнди? Я не мог этому поверить.

– Что сказал тебе Сэнди, когда ты выиграл скачку? – спросил я.

Джо все еще плакал.

– Он сказал, что он ставил на лошадь, которую я обогнал, и что он со мной рассчитается, – сказал Джо. Похоже было, что Сэнди выполнил свою угрозу.

– Ты не получил свой пакет с деньгами, я полагаю?

– Нет, – сказал Джо, втягивая воздух носом.

– Ты что же, не имеешь даже представления, откуда приходили деньги? – спросил я.

– На некоторых конвертах были лондонские штемпеля, – сказал Джо. – Я не обращал внимания. – Без сомнения, он был слишком занят содержимым конвертов, чтобы обращать внимание на остальное.

– Ну хорошо, – сказал я, – но теперь-то, когда Сэнди отомстил тебе, ты в безопасности. Может быть, ты перестанешь реветь? Чего ты раскис?

Вместо ответа Джо вытащил из кармана куртки бумагу и протянул ее мне.

– Раз уж на то пошло, я тебе все выложу. Я не знаю, что делать. Помоги мне, Аллан. Я боюсь.

В свете приборного щитка я видел, что Джо действительно перепуган. Он стал постепенно трезветь.

Я развернул листок. Обычная бумага для пишущей машинки. Печатными прописными буквами на ней было написано шариковой ручкой пять слов: «БОЛИНГБРОК ТЫ БУДЕШЬ КРЕПКО НАКАЗАН».

– Болингброк – это лошадь, которую ты должен был «придержать», да?

– Да. – Он больше не плакал.

– Когда ты это получил? – спросил я.

– Я нашел это сегодня в кармане куртки, когда переодевался перед пятой скачкой. Когда я снимал куртку, там той бумажки не было.