Фаворит богов - [11]

   — Ты пугаешь меня, — прошептала Агриппина, и старая рабыня почувствовала, как рука её задрожала.

   — Но вы же сами хотели узнать своё будущее, госпожа.

   — А что ещё ты увидела кроме тяжёлой жизни?

   — У вас будет любовь. Огромная, всепоглощающая. К мужчине, который будет отвечать вам взаимностью. Видимо, он станет вашим мужем, — лукаво усмехнулась рабыня.

Синие глаза Агриппины оживлённо заблестели. Она сразу же подумала про Германика.

   — А сколько раз я буду замужем?

   — Один раз. Но боги дадут вам шестерых детей, среди которых я вижу наделённого царской властью.

   — Быть может, и мой супруг — тоже царь?

   — У него есть власть. Но он не царь, — покачала головой Лиода. — А больше я ничего не могу прочесть. Всё, словно в тумане предо мной.

Выпустив руку Агриппины, она опустила голову. Несколько минут обе молчали, раздумывая над предсказанием. Будущее молодой госпожи не только удивило Лиоду, но и внушило ей страх.

   — Ты напугана моим будущим сильнее, чем я, — прошептала Агриппина и ласково взяла пальцы Лиоды в свои ладони.

Рабыня подняла на неё взор чёрных очей и вздохнула:

   — Иногда лучше не ведать того, что ждёт впереди, госпожа.

   — Но ведь меня ждут не только мучения и скорби! Ты ведь прочла на моей руке сильную взаимную любовь и счастливый брак! — возразила Агриппина.

   — Пусть всё идёт своим чередом, — ответила Лиода и погладила Агриппину по щеке.

   — Да... Я согласна, — молвила девушка и улыбнулась.

   — Это ведь о господине Германике вы подумали, едва я сообщила вам о браке, верно?

   — Верно, — смутилась Агриппина.

   — Он очень дорог вам, а ведь вы мало с ним знакомы.

   — Но теперь он вновь вернулся ко двору, и я полагаю, мы станем чаще видеться.

   — Но ведь вы понимаете, что власть в ближайшее время изменится, а Тиберий не слишком расположен к племяннику.

   — И всё же Германик пока при дворе. А потом будет находиться в Риме, и это даст нам возможность лучше друг друга узнать.

   — Вы самоуверенны, как истинный потомок кесарей, — усмехнулась Лиода и заключила девушку в объятия.

   — Только бы Германик полюбил меня, — прошептала Агриппина.

   — Конечно, полюбит! Разве вас можно не полюбить?

В тот момент девушка не видела, какая тревога промелькнула во взгляде старой сирийки. Она жалела, что поддалась на уговоры Агриппины и заглянула в будущее, которое внушило ей ужас.

ГЛАВА 8

В нескольких милях к востоку от берегов Италии, среди голубых просторов Среднего моря, лежит огромный мрачный остров под названием Планазия. Это унылое место издали обходят моряки, потому что на берегу почти нет селений, где можно запастись водой или пищей. Лишь с южной части острова находится маленькая рыбацкая деревня. На склонах гор здесь растут пальмы, кипарисы и смоковницы. Вдоль мыса, выходящего далеко в бухту и служащего пристанищем для редких судов, гуляют мощные ветра.

Издали на склоне горы, поросшей лесом, виден большой глинобитный дом, чьи белые стены отчётливо проступают сквозь зелень деревьев. Именно там, под надзором нескольких стражников и центуриона, содержится безумный внук Октавиана Августа, Агриппа Постум. Стражники знают, что до Агриппы никому в Риме нет дела, поэтому обращаются с ним грубо и жестоко. Когда он спокоен, они подвергают его насмешкам. Когда он буйствует, они избивают его и заковывают в цепи.

Центуриону существование на Планазии во многом напоминало жизнь в деревне. За время нахождения здесь он отдохнул, загорел и очень соскучился по жизни в Риме, по её ритму, по шуму улиц. На Планазии у него есть рабы для ведения домашнего хозяйства, лошади, ослы и деньги, которые выделяет из казны Октавиан на содержание внука. Обычно эти деньги центурион предпочитает пропивать в таверне, расположенной в деревушке. Единственное место на Планазии, где можно развлечься.

Агриппе гораздо хуже. У него нет никаких прав. Отлучённый от двора, выброшенный из семьи собственным дедом. Пока в окружении Октавиана все наслаждаются радостями жизни, Агриппа страдает от издевательств стражников.

Ливия во многом способствовала его удалению. Её приводила в ужас мысль о том, что Агриппа может унаследовать престол. Сумасшедший кесарь, несомненно, не получит всей полноты власти, зато эту власть возьмут люди, ищущие свою выгоду. Ливия это понимала. К тому же она слишком хотела возвести на трон своего сына. Ей пришлось приложить немало сил, чтобы убедить Октавиана в том, что Агриппа опасен для себя и окружающих и что разумнее всего его изолировать. Октавиан внял её совету, хотя ему было очень жаль внука.

Постепенно об Агриппе в Риме подзабыли. Даже сенаторы предпочитали не обсуждать его положение с кесарем. Хорошо Агриппе или плохо, болен он или здоров — это всем стало безразлично. Агриппа был позором рода Цезарей. А о позоре лучше забыть.

Приближаясь к Планазии на борту галеры, которую дал ему Тиберий, Домиций Агенобарб не переставал размышлять об Агриппе. Ему не хотелось убивать юношу. В то же время ледяной тон Тиберия и неожиданно проявившаяся в нём жестокость внушали Агенобарбу трепет. Он понимал, что Тиберий, придя к власти, покарает его за непокорность, если упорствовать и отказаться от выполнения приказа.