Фаворит богов - [103]

К родственникам своим я был не менее беспощаден, чем к остальным подданным. Агриппа Постум, юный Нерон, его брат Друз, моя жена Юлия... — они стали жертвами моей жестокости. Я отдавал приказы о расправах над ними, действуя не только в интересах Империи, но и в своих собственных.

Но я не хотел гибели Агриппины. Я подписал указ о её освобождении, но она уже оказалась мертва. Меня это мучает. И я спустя долгие годы после её смерти решил частично искупить вину перед родителями Гая. Он мой единственный кровный родственник, способный править Империей. И он поэтому достоин лучшей участи, чем терпеть жалкое существование в бабкином доме и тискать рабынь по углам...

   — Неужели вы решили назначить Гая Калигулу своим преемником? — прошептал Макрон.

   — Я ещё пока ничего не решил. Но я виноват перед ним и сейчас, в старости, особенно остро ощущаю свою вину, — пробормотал Тиберий. — Поэтому я хочу ввести его в число своих приближённых. Пусть он прибудет на Капри. Постепенно его узнают те, кто оставался мне верен все эти годы, и если когда-нибудь он станет кесарем, они будут ему доброй поддержкой. А до тех пор пусть он учится у меня царствовать.

   — Вы доверяете ему? — спросил Макрон тревожно.

   — Я никому не доверяю, — повторил Тиберий. — Поэтому буду наблюдать за Гаем и хорошо подумаю, прежде чем назначить его преемником.

На этом Тиберий закончил свой разговор с Макроном. Командир преторианцев оставил его покои, погруженный в недоумение. То, что Тиберий неожиданно решил вызвать Калигулу на Капри, изумляло его. Прежде Тиберий не проявлял никакого интереса к сыну Германика. Но разве мог Макрон угадать всё, что происходило в сердце у старого кесаря.

   — Быть может, Калигула будет неплохим правителем, — прошептал Макрон. — По крайней мере, вряд ли он проявит большую жестокость, чем мы уже видели от Тиберия.

По мнению Макрона, выбор кесаря в пользу Гая выглядел вполне разумным. К тому же Макрону в этом назначении виделась собственная выгода, ведь если Гай начнёт учиться у Тиберия, юноше понадобятся советники. А Макрон мог стать сначала таким советником а в будущем — влиятельной фигурой. Он решил подружиться с Гаем.

ГЛАВА 68

Приезд Калигулы назначили на вторник. К этому дню на вилле Юпитера готовился праздник по случаю прибытия родственника.

Впрочем, весёлое настроение кесаря омрачала ужаснувшая его новость. Когда он переодевался в пурпурную тунику, рабы, трепеща от страха, доложили ему, что его любимый аспид погиб. В полдень змей, по обыкновению, выполз погреться на террасу, где был атакован муравьями. Спастись аспиду не удалось.

Тиберия очень огорчило это известие — он любил змея. Спускаясь по лестнице в вестибюль, он рассказал о случившемся Макрону:

   — Муравьи сожрали аспида... Вам следует опасаться простолюдинов согласно примете, — произнёс Макрон.

Тиберий в ответ нахмурил брови.

   — Простолюдины не так опасны, как вельможи, — возразил он.

В вестибюле собрались многие люди из числа его ближайшего окружения — патриции, солдаты, слуги. Все с нетерпением ждали прибытия Гая Калигулы, про которого уже пошли слухи, будто кесарь принял решение сделать его своим наследником.

Тиберий стоял в центре вестибюля, в торжественных одеждах, золотом венце и изящных сандалиях. Край фиолетового плаща был переброшен через изгиб локтя. На запястьях сверкали браслеты. Его осанка, невзирая на возраст, хранила стать. Истинная осанка царя.

Солнечные лучи потоками врывались в распахнутые окна. Они озаряли толпу у лестницы на мозаичном полу и падали на высокую мраморную статую Тиберия. Статуя словно повторяла ту позу, в которой кесарь теперь стоял и ждал Гая...

Наконец слуги распахнули тяжёлые резные двери и в вестибюль вошли несколько незнакомых Тиберию людей в сопровождении римских солдат. К ним приблизился Макрон и его преторианцы.

Среди этих прибывших визитёров Тиберий узнал лишь Клавдия. За годы, что они не виделись, его племянник располнел, вьющиеся волосы его поседели, но он по-прежнему не интересовался ничем, кроме истории, и, даже приехав на виллу, прижимал к груди какую-то книгу.

   — Государь, — сказал Макрон, делая шаг к Тиберию, — позвольте вам представить Гая Калигулу, сына Германика, вашего двоюродного внука.

Незнакомцы из свиты Гая расступились, пропуская вперёд высокого юношу с тощими руками и ногами, одетого в воинский панцирь и короткую тунику. Золотистые кудри Гая оказались не такими густыми, как у Германика. В выражении его красивого лица проскальзывало что-то необъяснимо отталкивающее. У него был крупный прямой нос, насмешливые тонкие губы, сверкающие зелёные глаза и бледная кожа, усыпанная веснушками.

«Он знает, что это я убил Германика», — подумал Тиберий, с интересом изучая гостя. Однако Гай ничем не выдал ненависти, которую испытывал. Представ пред Тиберием, юноша отвесил ему глубокий поклон.

   — Ave Caesar! — сказал он. — Мне лестно, что вы пригласили меня погостить.

   — Наконец-то мы встретились, Гай, — ответил Тиберий.

   — Едва наша галера приблизилась к берегам Капри, как я сразу же восхитился удивительной и красивой местностью! — заметил Гай.