Фаворит. Американская легенда - [150]

Уильям Нэк: Немало было сказано и написано о твоем многолетнем недуге, спровоцированном, очевидно, пищевым отравлением, которое ты получила в 1987 году. Ты страдаешь синдромом хронической усталости, усугубленным головокружениями. Ты можешь вспомнить, как и когда заболела? Какие симптомы у этого заболевания?

Лора Хилленбранд: Это случилось весной 1987 года, когда я училась на втором курсе Кеньонского колледжа на факультете английской филологии и истории. Я была абсолютно здоровой, спортивной девятнадцатилетней девушкой, играла в теннис, несколько раз в неделю совершала длительные велосипедные прогулки. Вечером 20 марта по дороге в Кеньон у меня появились явные признаки пищевого отравления. Вскоре я чувствовала себя настолько плохо, что мои соседи по комнате вызвали скорую помощь. Несколько недель я не могла успокоить расстроенный желудок, а однажды утром проснулась и почувствовала такую невероятную слабость, что даже сесть не смогла. Понадобилось целых два часа, чтобы взять себя в руки и подняться. Я надеялась, что силы восстановятся, но справиться с истощением мой организм не смог. В течение многих недель я не могла пройти буквально несколько шагов, чтобы добраться до столовой. О посещении колледжа и продолжении образования и речи не шло. Пришлось бросить учебу и провести восемь месяцев в постели. Меня постоянно одолевали различные инфекции, все время держалась повышенная температура, бил озноб, по ночам я покрывалась холодным потом, страдала от повышенной чувствительности к свету, нарушения равновесия и когнитивных расстройств. Директор отдела инфекционных заболеваний в Университете Джонса Хопкинса диагностировал у меня синдром хронической усталости.

С тех пор состояние моего здоровья нестабильно, и я, хотя временами чувствую улучшение, так до конца и не выздоровела. Были периоды, которые иногда затягивались на несколько лет, когда я оказывалась полностью прикованной к постели. В начале 1993 года очень сильное головокружение приобрело постоянный характер. Эта неврологическая аномалия, очевидно, возникшая вследствие синдрома хронической усталости, вызывает ощущение, что окружающие предметы вращаются, колеблются и падают. Два года я не могла ни читать, ни писать. Меня до сих пор беспокоят головокружения наряду с другими симптомами болезни, что, конечно, мешает читать и писать.

Уильям Нэк: Как повлияла болезнь на твою работоспособность во время написания книги? Были ли затяжные периоды, когда ты не могла ни проводить свое расследование, ни писать? Приходила ли ты в отчаяние? Что помогало тебе продолжать работать над романом?

Лора Хилленбранд: Эта книга была для меня необыкновенно важна, но болезнь затруднила процесс ее написания. Необходимо было смириться с тем, что за этот проект я буду вынуждена заплатить своим здоровьем. Кроме того, я осознавала, что должна буду отказаться от многого в жизни, чтобы сохранить силы для осуществления своей мечты. В течение четырех лет я проводила свое расследование и писала роман – и больше практически ничем не занималась. Я пожертвовала всем, чтобы завершить книгу. В моем кабинете был холодильник, коробки с зерновыми хлопьями, тарелки, ложки и огромный кувшин с водой прямо возле стола. Таким образом, я не тратила попусту энергию на приготовление обедов. Я разложила свои записные книжки с результатами расследования полукругом на полу, чтобы дотянуться до них, не вставая со стула. У меня не было сил добраться до разных мест, где я могла бы получить необходимую информацию и встретиться с нужными людьми. Однако я нашла иные способы, позволившие получить материал и пообщаться с людьми, не выходя из дома. Я использовала по максимуму межбиблиотечный абонемент Библиотеки Конгресса, интернет, факс, электронную почту и, естественно, телефон. К счастью, на протяжении почти всего времени работы над книгой мой организм меня не подводил. Я писала в любое время, когда чувствовала в себе силы, иногда засиживалась допоздна, иногда работала до полного изнеможения, пока не начиналось головокружение. Были дни, когда я не могла двигаться, но всегда находила занятие, на которое хватало сил. Если головокружение было настолько сильным, что мешало писать, я проводила интервью. Если была слишком слаба, чтобы просеивать свои записи, я просто неподвижно сидела и писала. Временами я работала, лежа на спине в кровати и с закрытыми глазами исписывая каракулями блокнот. Но, несмотря на невероятные трудности, не было такой минуты, когда мною овладевало отчаяние. Персонажи истории были мне настолько интересны, что я даже подумать не могла о том, чтобы забросить проект. Однако за него я слишком дорого заплатила. Буквально через несколько часов после сдачи рукописи я поняла, что окончательно подорвала здоровье. Головокружения возобновились с новой силой. В течение нескольких месяцев я не могла ни читать, ни писать. Я стала гораздо слабее и снова оказалась прикованной к дому. Прошел год, но я не восстановилась полностью. Однако я не жалею ни о чем, это того стоило.

Хотя мой недуг крайне усложнил процесс расследования и написания романа, я должна поблагодарить судьбу за то, что она дала мне шанс заняться этим проектом. Болезнь резко сузила мое жизненное пространство, ограничила мои возможности. Целых пятнадцать лет я была почти полностью ограждена от внешнего мира. Болезнь не позволяла мне раскрыть свои способности, общаться с людьми. Роман стал моим спасением, частичкой моей жизни, связующим звеном с окружающим миром. Я наконец получила возможность создать то, что останется после меня. Проект позволил мне считать себя писателем, а не больным человеком. Именно эта мысль заставляла меня писать книгу – и писать как можно лучше.