Фатум - [40]

Костя, как дикая лань, прислушиваясь к каждому шороху, бежал без оглядки. Вдруг злой дух его догонит, и он тоже умрёт. Друзья часто рассказывали страшные сказки о злых ведьмах, которые гонялись за малыми детьми. Даже любимый портфель с коробками цветных карандашей, для интересных зарисовок, остался в страшном саду. Больше он не пойдёт в школу этим путём, на котором злой и страшный Бармалей охотится и убивает маленьких детей. Мама читала такую сказку, а он думал, что это неправда. Оказывается – правда! Теперь он всегда будет слушать мамочку.

Добежав домой, Костик расплакался и долго не мог внятно рассказать маме, что случилось. Взволнованная она усадила его на стул и дала воды. Через пару минуту она услышала немыслимую историю о мёртвой девочке в саду.

Урок начался, педагог опрашивал старосту класса, кто отсутствует из учеников и по какой причине. После инцидента с пятиклассницами, дырки в заборе забили, сад по настоянию родителей дети обходили стороной.

Мария Михайловна подняла голову:

– Кто отсутствует? – посмотрела по партам и увидела пустое место. – Нади нет. Кто знает, что с ней? Она не заболела?

Поднялась староста, хрупкая курчавая брюнетка и, картавя, рассказала все, что знала.

– Может, опаздывает? Подождём, – учительница взяла указку и начала урок. А староста, сев на место, сложила руки перед собой как учили в первом классе, и внимала всему, о чём ведал учитель.

* * *

Потапа выдернул из сна телефонный звонок, сочный храп оборвался на полутоне. Он вскочил, поднял трубку и услышал привычный призыв: «Срочно на выезд, убийство».

Школьный сад оградили лентами после того, как отыскали место, где лежал труп девочки, и поставили круговую охрану. Привычная работа превратилась для него в очередную пытку. Он снова чувствовал запах горелой плоти, и назойливая тошнота мешала сосредоточению. Как хорошо отлаженный механизм эксперт поэтапно фиксировал на фотоплёнку место убийства и запечатывал улики в пакеты. На каждое преступление уходил не один метр чёрно-белой плёнки, которая сглаживала восприятие жутких сцен насилия отсутствием на ней алого цвета крови.

После фотосъёмки места бесцельного убийства, эксперт не торопясь очистил от листьев хрупкое тело, и кошмарная картина в его восприятии приняла новые очертания. Футляр от скрипки, в который мёртвой хваткой вцепилась малышка, оказался приоткрытым. Видимо его кто-то открыл. Девочка лежала спиной на школьном рюкзаке, учебники прогнули гибкую спину, а его лямки впились в детское тело как пиявки. Школьница сжимала вырванный из тетради в линейку клочок бумаги. На лице глупо перекосились очки, открытые глаза мешали выполнять работу. Потап аккуратно, боясь нарушить вечный сон ребёнка, снял очки и прикрыл нежные голубоватые веки с огромными ресницами, чтобы тело подростка покоилось с миром. Он разогнул тонкие почти прозрачные пальчики и вытащил из крохотного кулачка записку, развернул и прочитал «Так будит всем вам». Почерк на листе был крупный и неровный, в слове будет вместо «е» стояла «и». Фраза неприятно резанула сердце от того, что преступник нагло издевался над милицией, обвинял в нерасторопности, укорял в бездействии. Но для эксперта эта записка была подарком свыше, красноречивая улика, весомая зацепка, которую по неосторожности соизволил оставить преступник. Она ещё сослужит важную роль в неопровержимых доказательствах вины. Сосредоточившись на добытых доказательствах, эксперт размышлял о способе убийства, времени и причине.

Аккуратно уложив записку в пакет, он надеялся на то, что на ней окажутся отпечатки пальцев. Похоже, что девочку задушили, потому что на шее безвинной жертвы остались синяки от пальцев. Ответ на то, кто это сделал, повис пудовой гирей в сознании опытного криминалиста.

Высвободив рюкзак из-под хрупкого, отягощённого смертью детского тела, эксперт открыл и увидел игрушку размером с теннисный мяч. Ею оказался пресловутый медведь. Слегка обтрёпанный вид медвежонка говорил о том, что игрушка была любимой. Имя школьницы криминалист прочитал на тетрадях. Он взял в руку одну из них и понял, что перед ним настоящая отличница. Аккуратно выведенные буквы и цифры, пятёрки красными чернилами мелькали на каждой странице. Потап не сдержал слезу, и она покатилась по небритой щеке, упала на форменную серую рубашку и растеклась бесформенным пятном. Вторую он смахнул рукой. Альбом для рисования, который листал эксперт, тронул душу картинками, и сердце защемила тоска. На одной из картин он увидел нарисованных женщину в платке и подпись – мама, мужчину в чёрном костюме – папа и кровать, на которой лежал мальчик в красной рубашке – Коля, а на краю кровати маленькую с бантами девочку и подпись – Я. Было видно, что Надя рисовала семью. Почему на первом плане была кровать, Потап узнал позже при встрече с родителями. Не позавидуешь судьбе семьи, у которой смерть отняла долгожданное дитя, а второго постигла участь инвалида. Жизнь избирательно жестока. Некоторые проживают её в постоянных бедах, как проклятые.

Больше двух часов эксперт ползал в прямом смысле слова по саду в поиске вещественных доказательств. На платьице обнаружились следы засохшей спермы, которую эксперт вырезал с тканью и упаковал в стерильный пакет. Он разжал детские пальцы, крепко сжимающие футляр, взял его в руки, и при дневном свете внимательно осмотрел со всех сторон поверхность на предмет улик. Затем аккуратно вынул из футляра скрипку, как хрупкую драгоценность. Провёл рукой по нижней деке из клёна, вдохнул из резонаторного отверстия аромат дерева, коснулся пальцами на верхней деке эфы похожей на латинскую букву f, подгрифка из красного дерева, который держал струны, охватил рукой гриф из чёрного эбенового дерева и приложился к подбороднику. Взял смычок и провёл им по струнам. Скрипка простонала, простившись со своей любимой хозяйкой. Кто теперь её изящно возьмёт, красиво положит и умело сыграет на ней? По саду разнёсся мягкий звук, который вернул Потапа к детским воспоминаниям. Опергруппа обернулась на тягучий звук и застыла в недоумении. Неумелый музыкант с извиняющимся взглядом упаковал инструмент и скорбно вздохнул. Рука убийцы приговорила к смерти ту, возможно одну из самых талантливых скрипачек, которую никогда не услышат люди.