Фата-Моргана №8 - [12]

Это была Элизабет. Как она была красива: узкое лицо с тонким длинным носом и не жесткими, но хищными чувственными губами. Губы, нос и светлые глаза создавали неповторимое целое, и Тоулер гордился, что немногие замечали ее особую прелесть. Два года, проведенные в Губернии, не сломили ее, а помогли повзрослеть.

— Какая приятная неожиданность! — воскликнул он. — Входи, Элизабет. Ты давно не была у меня.

— Пять дней, — с улыбкой сказала она, и он сразу заметил, что она осторожна.

— Пять дней — это слишком много, Элизабет. Когда я слышу, как на работе ты говоришь холодным партассианским языком, ты кажешься мне совершенно другим существом, как и я становлюсь другим рядом с тобой. Ты должна знать, что…

В ее глазах вспыхнул огонек — они меняли оттенок вместе с настроением.

— Прошу тебя, Гэри, не говори больше ничего, — умоляюще произнесла она, прервав его, — Мне будет труднее сказать тебе то, что должна.

Она умолкла и посмотрела вверх.

— Говори, что хочешь, — резко сказал он. — В этом новом городе нет шпионящих шаров и подслушивания. Говори, что ты хотела сказать.

— Мы не должны больше встречаться наедине. Спасибо за помощь в партассианском.

— Почему так внезапно?

— Ну… просто мне кажется, что у нас разные интересы. Это все.

Тоулер не относился к людям, которые настаивают или убеждают, но мог лишь принять ее слова к сведению. Внезапно ему захотелось оказаться далеко отсюда, избавить ее от произнесения слов, наверняка причиняющих ей боль. Он взглянул на женщину, и настроение его изменилось.

— Например, интерес к Питеру Ларденингу? — спросил он. Такое утверждение не в твоем стиле.

Женщина обиделась.

— Откуда тебе знать, что в моем стиле, а что нет?

— Послушай, Элизабет, даже когда мы рядом, между нами словно стена, правда? Это не моя вина… это барьер можно убрать. Понимаешь, я живу в постоянном напряжении… Лучше, чтобы ты это знала — я человек Риварса и передаю ему информацию из дворца. Мое положение достаточно трудно.

Он не собирался ей этого говорить, а сказав, сразу почувствовал угрызение совести. Ее ответ донесся до него словно издалека.

— Это все меняет. Мне было тяжело, Гэри.

Он вдруг схватил ее и привлек к себе: женщина умолкла, потом вырвалась, и глаза ее гневно засверкали.

— Злость делает тебя еще красивее! — пришел в восторг Тоулер. — Элизабет, почему я всегда должен бояться откровенного разговора с тобой? Ты очень близка мне, потому что часто ведешь себя так же, как и я.

— В самом деле? Это значит — как?

— Как? Ты хочешь со мной порвать, наслушавшись того, что говорят другие переводчики, вместо того, чтобы полагаться на собственную интуицию. Ты думала, что я фаворит Хава, правда? У меня нет к тебе претензий, Элизабет, но ты мыслила стереотипно, как часто я сам. Мы оба традиционалисты, оказавшиеся в необычной ситуации, и должны найти в ней свое место.

— Гэри, ты такой… такой робкий. — Лицо ее по-прежнему оставалось воинственным. — Да, я люблю тебя, ты очень мне помог, но тебе следует быть менее доверчивым.

— Попытайся понять, что каждому из нас нужно распутать в своей жизни множество вопросов. Твое достоинство в том, что внутри тебя спит тигр, как и у меня, и это нас объединяет. Потому мы и нужны друг другу.

Спеша к мяснику, Тоулер удивленно думал о том, что сказал Элизабет. Такая откровенность, особенно перед женщиной, потребовала от него больших усилий. Только Элизабет открыл он тайное чувство, давно мучившее его, и сейчас чувствовал, что близится минута, когда он сможет скинуть свою личину.

В магазине Тоулера бесцеремонно столкнули под прилавок, и он сидел там до закрытия. Затем мясник помог ему встать.

— Подумать только, через несколько часов вы будете говорить с Риварсом! — воскликнул он. — Тот город был слишком нашпигован шпионящими устройствами, чтобы кто-либо мог выбраться из него или пробраться внутрь. Здесь пока все по-другому, и это отличная возможность для вас. Я вам завидую.

Взволнованный предстоящим, Тоулер только буркнул что-то в ответ. Мясник, не поняв его, решил, что тот относится к нему с превосходством.

— Мне очень неприятно, что мы всегда смотрели на вас, как на подонка, — сказал он извиняющимся тоном. — У меня сердце разрывается, что я должен быть с вами таким суровым, ведь я так вас уважаю. Но приказ есть приказ, и никогда не знаешь, следят ли за тобой, даже в этом городе, правда? Вы настоящий герой, и я горжусь знакомством с вами. А сейчас, если бы вы залезли в этот мусорный бак…

Закрыв шлем скафандра, Тоулер скорчился в баке в неудобной позе, чувствуя, как его накрывают мешком и засыпают мусором. После недолгого ожидания к задним дверям подъехала машина, и бак с человеком внутри бесцеремонно закинули в нее. Еще полчаса они крутились по улицам, собирая мусор.

Наконец добрались до «ворот». Партассианские охранники обошли машину вокруг, бегло ее осмотрели и пропустили. Включился нейтрализатор, силовое поле в одном месте угасло, и они въехали в туннель воздушного шлюза, а через две минуты были уже на свежем земном воздухе, в темноте.

Перед мусорной кучей, полукилометром дальше, контейнер с Тоулером сняли с машины, и мусорщик помог ему выбраться. Тоулер с удовольствием распрямился, рядом с огромным устройством для уборки мусора он выглядел карликом.