Фашизм: критика справа - [45]

Сам Гитлер не внёс ценного вклада в проблематику мировоззрения в высшем смысле. Показательно уже его увлечение Вагнером (как и Чемберлен, он считал Рихарда Вагнера «пророком германства»). Он не мог понять, что при всём величии своего романтического искусства, Вагнер, нередко искажал различные северогерманские саги и традиции. В своих писаниях и речах Гитлер часто обращался к Богу и Провидению, за избранника и исполнителя воли Коего он себя почитал, однако, не очень понятно, что это было за Провидение, если он, следуя скорее Дарвину, нежели Ницше, полагал высшим законом жизни право сильнейшего и считал предрассудком всякое сверхъестественное вмешательство, превознося современную науку и «вечные законы природы». То же можно сказать о главном идеологе движения, Альфреде Розенберге, видевшего в современной науке «творение чисто арийского духа», не смущаясь тем, что мы обязаны ей не только техническими завоеваниями, но и необратимым духовным кризисом современной эпохи и десакрализацией вселенной. Подобное чисто просветительское и рационалистическое непонимание основных положений религии, парадоксально уживавшееся с мистикой крови, было во многом свойственно и Гитлеру, но именно Розенберг дал ему теоретическое обоснование; достаточно сказать, что он считал обряды и священные таинства предрассудком, порождением неарийского духа.

Отсюда становится понятно, на сколь низком уровне разыгралась борьба за мировоззрение, приняв подобное направление. Это был «натурализм» доведённый до крайности и отвергающий всякую подлинную трансцендентность. Например, отрицалось различие между душой и телом, как неарийская, «левантийская» выдумка; расизм постулировал и мыслил их неразрывное и субстанциальное единство. Логическим следствием стало отрицание истинного бессмертия; допускалось лишь «бессмертие в роде». Это показывает, насколько своевольно расовая пропаганда обращалась с традициями арийских (индоевропейских) цивилизаций, так как в них трансцендентность не просто признавалась, но нередко служила точкой отсчёта для этических добродетелей, которым упомянутые национал-социалистические идеологи придавали чисто человеческую и, в сущности, натуралистическую ценность (отсюда беспросветные перспективы так называемого «трагического героизма»). Отчасти здесь сыграли свою роль далеко не лучшие идеи Ницше: например предубеждение против аскетизма (он обращал внимание исключительно на «мазохистскую», по сути умерщвляющую аскезу, хотя на самом деле важна аскеза «имманентная», то есть самодисциплина). Достаточно вспомнить абсурдное мнение одного учёного, в других отношениях обладающего неоспоримой квалификацией, Ганса Ф. К. Понтера, по поведу буддизма; он утверждал, что когда индоевропейцы (арийцы) захватили Индию, то под влиянием окружающих, главным образом, климатических условий, их энергия, первоначально направленная на утверждение жизни, изменила полярность и стала отрицать жизнь, «которая есть страдание», посредством аскезы.

Положительным моментом можно считать изучение корней арийской цивилизации и потребность в возвращение к истокам, что было свойственно некоторым национал-социалистическим и близким им по духу кругам. Однако и в этом вопросе, решить который уже пытались отдельные апостолы германизма, из-за предрассудков не сумели достичь положительных результатов. Позднее, говоря об СС, мы рассмотрим некоторые инициативы подобного типа. В рамках партии ограничились эксгумацией древних обычаев, что имело отношение скорее к фольклору. Впрочем, отдельные массовые ритуалы обладали до некоторой степени гипнотизирующим и зрелищным характером, как например, ритуальное возжжение огня и передвижение свастики, составленной из людей с горящими факелами, на Берлинском стадионе в день летнего солнцестояния. Вспомнили также древнегерманские руны, использовав их для обозначения некоторых организаций (тех же СС). Однако в области понимания символов — тесно связанной с традиционным мировоззрением — непреодолимым препятствием стало уже указанное неприятие трансцендентного измерения, что привело, в частности, к пренебрежению древним «магическим» аспектом рун. Вообще, говоря о правильном понимании и использовании изначальных символов, возникает сильное сомнение в том, что национал-социалисты, начиная с самого Гитлера, по настоящему осознавали значение основного партийного символа — свастики. По словам Гитлера она символизировала «миссию борьбы за победу арийского человека, за триумф идеи созидательного труда (sic), который всегда был и будет антисемитским». Поистине примитивное и профанические толкование. Совершенно непонятно, каким образом древние арии могли связать воедино свастику, «созидательный труд» (!) и еврейство, не говоря уже о том, что этот символ встречается не только в арийской культуре. Не дали внятного объяснения и левостороннему вращению (противоположному общепринятому при её использовании в значении солнечного и «полярного» знака) национал-социалистической свастики. Вряд ли при этом знали, что обратное движение знака символизирует могущество, тогда как обычное — «знание». Когда свастика стала эмблемой партии, у Гитлера и его окружения напрочь отсутствовали знания подобного рода