Фашизм как стиль - [9]

Второй этап должен заключаться в четком разграничении родственных или якобы родственных групп и движений. При этом нам кажется, что, хотя многие и придерживаются другого мнения, разграничение между традиционно правыми и «правым тоталитаризмом» не составит особого труда. Тут не таких пересечений, которые пытался выявить еще Нольте. физика, психика и дух здесь настолько отличаются друг от друга, что между двумя лагерями сама собой возникает ничейная земля. И случаи перехода левых и либералов в лагерь «правого тоталитаризма» столь же немногочисленны, как и традиционно правых (В списках жертв Третьего Райха консерваторы стоят на втором месте после евреев).

Но на этой ничейной земле сталкиваешься с явлениями, которые не относятся ни к одной из сторон. Процесс разграничения подобных явлений отличается сложностью и требует исторического такта. Оставим в стороне всю идеологическую область (и весьма запутанный комплекс «консервативной революции). Настоящее исследование нацелено на освещение подступов к идеологии, которые предопределяют идеологические и конкретные политические оптации. На ничейной полосе между традиционно правыми и предметом данного исследования остаются некоторые практические политические образования, место которых должно быть четко определено. Это все структуры, которые обычно «бросают» в общий котел фашизма, чему способствуют отдельные их признаки, хотя по сути своей они от него отличаются. В первую очередь следовало бы провести пять таких разграничений (хотя можно было бы назвать и больше). Сначала относительно тех режимов, которые принято называть «авторитарными». Они берут на вооружение отдельные мотивы «правого тоталитаризма», не претерпевая при этом внутренних глубинных изменений, частично в целях защиты от этого тоталитаризма. Образец: Португалия Салазара, Австрия Дольфуса. Во-вторых, необходимо выделить образовавшиеся после Первой Мировой войны объединения фронтовиков: «крещенных огнем» из Франции под руководством полковника Ла Роке, которые пытались даже создать собственную партию (Parti Social Francais — Французская Социальная Партия). Затем необходимо отметить воинствующие организации «борьбы народного духа», для которых превыше всего (в том числе и любой политической задачи) стояло противоборство с проявлениями враждебными народному духу. Образец: ирландский, бретонский и фламандский национализм, а также национализм басков. Следует упомянуть и такой сегодня уже почти забытый феномен, как крестьянские бунты, прокатившиеся по всей Европе в 20-х и начале 30-х годов (движение Лаппо в Финляндии, народное движение в земле Шлезвиг-Гольштейн, «Крестьянский фронт» француза Доржере, «Крестьянское движение за Отчизну» в Швейцарии. Сюда же можно причислить и различные движения средних слоев, как например швейцарский «фронт», возникший в конце 20-х годов. Следует отдельно выделить и движения, находящиеся за пределами европейского и североамериканского пояса, которые часто называют «фашистскими». Однако из-за своего своеобразия они не вписываются в данную схему. Образец: бразильский «интегрализм» или аргентинский «перонизм». У всех перечисленных здесь движений и явлений имеются отдельные черты, к которым можно было бы применить одно из наших понятий (национал-социалистический—этатический—фашистский), но как целое они остаются за рамками настоящего исследования.

Мы назвали предмет нашего исследования «правым тоталитаризмом». Оставим это вспомогательное слово в стороне. Если вышеописанным способом предмет закреплен и очерчен, пора приступать к третьему этапу исследований. Этот предмет, как составная часть близкой нам истории, имеет свои отличия. Его можно выявить лишь в случае понимания того, что тут уже действуют довольно различные, частично противоборствующие импульсы. Мы постарались описать важнейшие на наш взгляд три импульса. Однако возможно, что наше описание достаточно схематично и нуждается в дальнейшем уточнении.

Но все же для первого анализа этого достаточно. Просто следует избегать шаблонного и механического применения этих трех понятий: национал-социализм, этатизм, фашизм. Если, к примеру, считать Третий Райх чисто национал-социалистическим, а государство Муссолини — фашистским, то мы не сумеем преодолеть рамки всех предыдущих упрощений. Важно осознать, что эти три импульса в одной и той же стране, в одном и том же движении и даже в одном человеке могут пересекаться и парализовать друг друга. То вдруг стремительно прорвется один импульс, затем — медленнее, обходными путями — другой. Внезапно обозначится третий. Один импульс может быть искажен под давлением другого. Все вместе они могут вдруг иссякнуть. Потом снова заявят о себе в связи с каким-либо бурным событием.

Поясним нашу мысль на двух примерах, взятых на этот раз не из Германии. Первый пример — весьма своеобразная, просуществовавшая с сентября 1943 г. по апрель 1945 г. «Итальянская социальная республика». Речь идет о завершающей фазе режима Муссолини, наступившей после его разрыва с королем. Здесь он уже утрачивает все черты, связывающие его с итальянским эстаблишментом. На конечной стадии в загнанном в угол режиме вновь появляется оскал авантюрного фашизма, что напоминает о временах марша на Рим. Ссылки на «юность» и «смерть» уже не являются просто риторикой, так как сформированные из молодежи подразделения ведут с партизанами борьбу не на жизнь, а на смерть. Этот фашизм однако «окрашен» социально-революционными программами, которые были оттеснены на задний план во время симбиоза со старыми правящими слоями. Несмотря на такую окраску, самый ярый национал-социалист из всех итальянских фашистов Роберто Фариначчи отказывается ото всех постов, предложенных ему Итальянской социальной республики и вовсе не потому, что у него не хватает мужества. В чем же причина такой позиции? Почему он отошел в сторону?